Вот уже около 10 лет Институт социологии РАН ежегодно предлагает общественности ключевой научный доклад, который становится заметным событием не только в мире науки, тем не менее и в общественной жизни.
Так, в 2011 году всеобщее внимание привлекли «Двадцать лет реформ глазами россиян». Через год публике было представлено исследование «О чём мечтают россияне». Затем были «Бедность и бедные в современной России», «Средний класс»… Привлекательная черта каждой из этих работ (одним из их научных руководителей неизменно является директор ИС РАН академик РАН М.К. Горшков) заключается в том, что исследование существенных сторон российской действительности всегда рассматривается в динамике. Обществоведам, широкой общественности, политикам предлагается богатый эмпирический материал, позволяющий выявлять тенденции, вектор изменений, остроту противоречий между основными классами общества.

Вердикт большинства: перемены к худшему

Этим задачам служили научные доклады как с 20-летним, так и с 10-летним временным шагом. И вдруг академические социологи сокращают данный шаг до полугода. Должно быть, они обнаружили не только ускорение общественно-политических процессов в России, тем не менее и признаки приближающегося социального перелома. Наверное, они также не до конца даже для себя прояснили, ограничится ли данный перелом рамками очередного экономического кризиса, или он порождён системным кризисом, связанным с переходом от «мирной» стадии развития капитализма к немирной, или…

По крайней мере, благодаря майской презентации информационно-аналитического резюме по итогам общенационального исследования «Российская повседневность в условиях кризиса: как живём и что чувствуем?» у нас также появляется возможность обратить внимание на бурные изменения в нашем обществе.

Возьмём сразу быка за рога. Попытаемся выяснить, считают ли россияне, что уже ближайшее время посадит нас на бычьи рога, чтобы сбросить на дальнюю обочину, или мы обломаем данные рога и укротим дурной норов своенравного времени, уже сбившему нас с магистральной дороги истории, ведущей к социализму. Тем более что и учёные ИС РАН задали свой вопрос также прямо: куда ведут перемены в жизни страны?

Сразу обнаружилось: россиян, считающих, что никаких перемен сейчас в нашем обществе не происходит, абсолютное меньшинство: их всего 7%. Осенью 2014 года не замечали перемен 12% респондентов. Это также немного. Тем более сокращение всего лишь за полгода в 1,7 раза доли тех, кто не замечает серьёзных изменений в жизни России, — факт многозначащий и многоговорящий. Это ведь не опрос «яйцеголовых» экспертов, а репрезентативное исследование, когда изучалось мнение даже не 1600 человек (стандартная выборка в подобных социологических опросах), а в 2,5 раза больше — целых четырёх тысяч респондентов. Значит, жизнь в России сегодня настолько серьёзно меняется, что не замечать этого не может на практике никто.

В октябре 2014 года «оптимистов» и «пессимистов» было фактически поровну — соответственно 45% и 43%. Обратите внимание: в стране затянувшийся экономический кризис, к нему добавились западные экономические меры, а в соседнем Донбассе война, которая прямо задевает интересы не только российского буржуазного государства, тем не менее и млн. его граждан. Но наши соотечественники ещё не определились, хуже им будет или лучше. Надо признать, что в той ситуации у очевидных минусов был противовес: воссоединился Крым с Россией; похоже, что даже кремлёвская власть вроде бы внятно реагирует на внешнеполитические угрозы; а тут ещё ведущие персоны режима перестали объявлять патриотизм «последним прибежищем негодяев»... К тому же так хочется, чтобы жить наконец стало лучше.

И вот Россия сделала полугодовой шаг. Того времени вполне хватило, чтобы народ (Его Величество Народ) понял, в какую сторону сдвинулось Отечество. Почти половина тех, кто в октябре 2014 года высказывал уверенность, что «произошли перемены к лучшему», теперь переменили свою точку зрения. Вместо 45% убеждённых прошлой осенью, что всё идёт к лучшему, неисправимых оптимистов к весне осталось 24%. Зато более двух третей опрошенных (69%!) пришли к выводу, что «произошли перемены к худшему». Таков убедительный и неприглядный итог всего одного полугодия. Возможно, это полугодие стало рубежным не только между двумя годами, тем не менее и между двумя этапами российской истории…

Однако, несмотря на то что вокруг бедлам, человеку всё равно не хочется расставаться с надеждой. Пожалуй, поэтому осенью 2014 года опрошенные поделились на две равные группы. Одна половина респондентов неохотно согласилась, что «страну ждут трудные времена» (ровно 50%), а другая половина считала, что либо «страна будет развиваться успешно» (25%), либо, на худой конец, «ничего принципиально не изменится» (25%). А в нынешнем марте прогноз стал мрачноватым: на одного человека, продолжающего верить, что страна будет развиваться успешно (19%), приходится три человека, признающих, что «страну ждут трудные времена» (59%).

Тенденция, однако

Наверное, казённые патриоты взвизгнут: «Как много расплодилось маловеров!» И будут, конечно же, не правы. Куда ближе к истине другой диагноз: в России заметно увеличивается доля реалистов, постепенно избавляющихся от слепой веры в буржуазное государство и его политическую власть, верно и усердно служащую крупному капиталу (впрочем, это тема отдельного очерка). А пока обратим внимание на долгосрочные тенденции. Вот как их оценивают сами социологи:

«Как показывают результаты настоящего исследования и как это вытекает из данных массовых опросов, проводимых различными службами изучения общественного мнения, общественно-политическая ситуация в России до последнего времени определялась событиями на Украине и вокруг неё, последствиями введения западных санкций после воссоединения Крыма с РФ. Весь минувший год именно внешнеполитическая повестка дня определяла и умонастроения россиян, и их отношение к власти, отодвинув на второй план традиционные заботы, связанные с социальными и экономическими проблемами. Но в первые месяцы 2015 года восприятие россиянами ситуации в стране стало меняться прежде всего под влиянием экономического кризиса, последствий введённых против России санкций и встречных антизападных санкций, введённых Россией... Так, за последние шесть месяцев сократилась доля тех, кто оценивает ситуацию в стране как нормальную, спокойную (с 33 до 22%), и, соответственно, возросла доля тех, кто видит её напряжённой, кризисной (с 53 до 64%)».

К сожалению, такое объяснение признать удовлетворительным весьма трудно хотя бы потому, что разная, во многом полярная оценка ситуации в России осенью 2014 года и полгода спустя определяется, по мнению социологов, одними и теми же факторами (правда, нынешней весной учёные ИС РАН обнаружили ещё и кризис). Верно, диалектика общественно-политических процессов — дама капризная, она вполне способна превратить влияние одних и тех же факторов в свою противоположность. Тем Не Менее такое случается тогда, когда перечисленные социологами факторы развиваются под влиянием более существенных, глубинных процессов.

Кризис здесь также мало что объясняет, так как сама реставрация капитализма — это явление кризисное. За четверть века российская экономика ни разу не находилась в стадии подъёма, её качели перемещались только между кризисом и депрессией. А уж если говорить конкретно о 2014 годе, то он был для отечественной экономики безусловно кризисным, о чём свидетельствовали многочисленные заявления и членов правительства РФ, и владельцев разных холдингов и корпораций, и учёных.

Хорошо известно (марксизм-ленинизм установил это с научной точностью), что отношение не только индивидов, тем не менее и больших групп людей к тем или иным событиям и процессам определяется их интересами. Реставрация капитализма расколола наше общество на антагонистические классы. Они потому и антагонистические, что в рамках общественного устройства, основанного на всевластии частной собственности, их коренные интересы совместить невозможно. Тем Не Менее некоренные интересы в некоторых ситуациях совпадать могут, а ещё чаще случается видимость совпадения интересов основных классов общества при оценке каких-то нестандартных событий.

Воссоединение Крыма с Россией — пример такой уникальной ситуации. Действия буржуазного российского государства приветствовало большинство населения независимо от классовой принадлежности. Совпадало отношение к Крыму как к важному военно-стратегическому объекту в условиях обострения международной напряжённости. Данный мотив сохраняет своё значение и сегодня, когда всё очевиднее дают о себе знать признаки «холодной войны». Впрочем, отношение буржуазии и пролетариата к проблемам обороны совпадает, скажем аккуратно, только «на выходе». Буржуазия заинтересована в надёжной обороне России, чтобы уберечь свою собственность от посягательств иностранных акул капитала. Российский пролетариат также заинтересован в укреплении обороны России, иначе он может утратить возможность активной самостоятельной борьбы против реставрации капитализма в своей стране. Поведение российских либералов лишь укрепляет трудящихся в этой своей правоте.

Тем более отличались и отличаются коренным образом другие мотивы поддержки возвращения Крыма в состав РФ у полярных социальных групп. Крупный капитал России сразу же бросился в Крым, чтобы, во-первых, укрепить положение своих активов на полуострове (по некоторым данным, в руках «наших» толстосумов ещё до воссоединения находилось до 40% всех активов этой республики). Во-вторых, он тут же приступил к приватизации крымских предприятий, имея в этом социальном и экономическом преступлении надёжных союзников в лице Правительства России и «Белого дома». Что касается российского класса наёмных, эксплуатируемых работников физического и умственного труда, то есть пролетариата, им двигали только солидарность с трудящимися Крыма, стремившимися в состав РФ, да иллюзия, что именно здесь начнётся возрождение Советского Союза.

Полугодия вполне хватило, чтобы понять: вернув Крым в состав России, «наш» крупный капитал лишь укрепил свои позиции. Пролетариату же стало яснее, что буржуазное государство о реализации его интересов никогда не помышляет. Более того, иностранные меры, нацеленные вроде бы против президента и его фаворитов-олигархов, правящий режим легко перенаправил против трудящихся. Надо ли после этого удивляться, что всего за полгода доля россиян, признающих ситуацию в стране нормальной и спокойной, сократилась с 33% до 22%, то есть в 1,5 раза. Данный показатель вернулся в положение кризисного 2008 года. Доля оценивающих положение в России как напряжённое и кризисное сегодня также такая же, какой была на старте современного кризиса. А ведь власть упорно уверяет, что кризиса такого масштаба, как 7 лет назад, сейчас нет.

В связи с этим надо сказать спасибо ИС РАН за то, что он приводит сопоставительные данные, характеризующие мнение россиян о напряжённости в обществе в 2008 и 2015 годах. Выясняется: доля тех, кто верит, что напряжённость в обществе существенно снижается, упала с 6% до 4%, а доля считающих, что она снижается лишь «немного», осталась неизменной. Иная картина там, где речь идёт о росте напряжённости: в 2008 году на него указывали 57% респондентов, а нынче — 64%, то есть рост более чем на 12%. Получается, что кризис по своему размаху пока скромнее, тем не менее напряжённость в обществе куда серьёзнее. Что КПРФ на июньском (2015 г.) пленуме ЦК ещё раз подтвердила, что является революционной партией, то отмеченной подвижке целесообразно уделить самое серьёзное внимание.

Полюса мнений на социальных полюсах

В прошлогоднем осеннем исследовании учёные ИС РАН провели очень важное сопоставление. Они сравнили оценки положения дел в различных сферах жизни респондентов с противоположным материальным положением. Получилась одна из самых ярких и убедительных.

Прежде всего вслед за социологами отметим, что в октябре 2014 года, во-первых, в обществе ещё доминировала эйфория по поводу воссоединения Крыма с Россией и сохранялись иллюзии насчёт совпадения интересов разных групп нашего общества, во-вторых, трудящиеся ещё не успели осознать, что бремя санкций Запада против Российской Федерации полностью перекладывается на их плечи. Тем Не Менее даже в условиях чуть ли не классового братания оценки положения в стране демонстрировали не только несовпадение интересов буржуазии и пролетариата, тем не менее и бесперспективность надежд на сотрудничество социальных полюсов.

Социологи предложили для анализа девять социально значимых сфер. В шести из них вектор оценок носил откровенно полярный характер: там, где высокообеспеченные россияне утверждали, что положение дел заметно улучшилось, их бедные сограждане видели ухудшение. Ясно, что те и другие оценивали состояние экономических, социально-политических и нравственных отношений в стране через призму своего социального положения и классовых интересов. Это особенно ярко проявляется, когда дело касается повседневных условий жизни.

Так, при оценке состояния отечественной экономики материально высокообеспеченными респондентами позиция «улучшилось» встречалась на 47% чаще, чем «ухудшилось». Когда же экономику оценивали малообеспеченные россияне, то чаще (на 8%) указывалось на её ухудшение. При характеристике уровня жизни населения респонденты с высоким достатком на 38% чаще отмечали его улучшение, а между граждан с низким достатком перевес на 31% был у тех, кто указывал на ухудшение уровня жизни. В оценке ситуации в здравоохранении, образовании и культуре высокообеспеченные на 14% чаще подчёркивали достижения в этой сфере, тогда как у бедных было на 41% больше указаний на ухудшение.

Но самая сильно выраженная разнонаправленность ответов была получена при оценке изменений морального состояния общества: между богатых на 12% чаще отмечалось улучшение, а между бедных на 41% больше — ухудшение. Столь же разновекторными были ответы, когда выяснялся характер изменений в области прав и свобод, развития демократии, а также в сфере борьбы с коррупцией, законности и правопорядка.

Однако даже там, где направленность оценок характера изменений, происходящих в России, у богатых и бедных совпадала, сами оценки всё равно отличались очень существенно: отношение россиян с плохим материальным положением к происходящим в стране изменениям было куда более критическим.

Антагонизм между бедными и богатыми в современной России порождён совсем не завистью и прочими морально-сомнительными мотивами. Нет, в его основе — решительное неприятие социальной несправедливости: страна-то расколота на две России. Причём расколота совсем не пополам, а на трудно выживающее абсолютное большинство и ожиревшее на нетрудовых доходах меньшинство. Среднедушевые доходы 10% самых богатых россиян находятся в таком отрыве от доходов остальных граждан Российской Федерации, что можно только удивляться долготерпению нашего народа.

Этот график — самое наглядное обвинение капиталистическому жизнеустройству, которое было навязано России в результате буржуазной контрреволюции 1991—1993 годов. Во-первых, налицо ярко выраженное социальное дно: 30% россиян менее года назад имели доходы, какие не достигали сегодняшнего прожиточного (физиологического!) минимума. Это — настоящие нищие! Нет, они не стоят с протянутой рукой ни на церковной паперти, ни у станции метро, ни у дверей супермаркета. 80% тех, чьи доходы не достигают установленного правительством официального прожиточного минимума, имеют постоянное место работы и, следовательно, получают зарплату. Тем Не Менее у этих людей она сегодня такая, что на неё невозможно выжить. Вот оно, абсолютное обнищание трудящихся!

Рядом с нищими миллионы бедных, которых с полным основанием можно отнести к кандидатам в нищие. В стране более 20% наших соотечественников, какие имеют доход, официально превышающий установленный правительством прожиточный минимум, тем не менее в то же время не достигающий половины средней заработной платы. Разве это не беднота?!

Но и это не всё. В третьем квартале 2014 года, когда проводилось исследование ИС РАН, среднестатистическая заработная плата в России составляла, по данным Росстата, 28771 рубль. А теперь посмотрите на график. Оказывается, даже люди, какие относятся к девятому децилю, имеют доход 22044 рубля в месяц. Что свой доход респонденты называли сами, то они скорее всего указывали сумму, которую получают «на руки». Поэтому добавим к ней 14% (13% подоходного налога и 1% профсоюзных взносов). Тем Не Менее и в этом случае сумма всё равно ниже средней по стране зарплаты.

Вы спросите: откуда же тогда взялась росстатовская средняя? А посмотрите доход россиян, взгромоздившихся в десятый дециль: он ведь вдвое (если точно, то в 1,97 раза) выше дохода граждан, относимых к девятому децилю. Вот данные 10% россиян, сидящих на вершине имущественной пирамиды, и создают статистическое благополучие России. А знаете, как взметнулись бы цифры, если бы при расчёте доходов десятого дециля учитывались ещё рублёвые миллиардеры да долларовые миллионеры?! Тем Не Менее чтобы не усиливать в стране социальную напряжённость, ни Росстат, ни социологические центры их обычно не учитывают.

А теперь посмотрим на кривую доходов ещё под одним углом зрения. Что было бы, если бы общество заставило (уговорить нельзя, можно только заставить) данные «верхние» 10% сограждан, доходы абсолютного большинства которых неправедны, жить на среднестатистическую заработную плату? Тогда имущественные полюса заметно бы сблизились. Ведь доходы девятого дециля, по данным ИС РАН, выше доходов бедных соотечественников, образующих первый дециль, не более чем в пять раз.

Увы, рассуждать о таких изменениях в условиях реставрации капитализма — это непростительная маниловщина. Пока в стране господствует частная собственность, мы имеем другую картину. Исходя из данных, полученных социологами, у соотечественников, входящих в децили от второго по девятый включительно, увеличение доходов очень плавное. В каждом следующем дециле они поднимаются на 10—20%.

Впрочем, плавная кривая доходов между вторым и девятым децилями также не даёт оснований предполагать наличие хоть какой-то справедливости. Нет, она лишь свидетельствует, что капиталистическая потовыжималка работает одинаково беспощадно, какой бы профессии и квалификации ни был наёмный работник. В октябре 2014-го и марте 2015 года социологи ИС РАН задавали респондентам вопрос: «Как изменилось ваше материальное положение за последний год?» Если в первом из двух опросов 22% россиян ответили, что оно улучшилось, то во втором — только 10%. Выходит, положительный сдвиг стал отмечаться в 2,2 раза реже. В то же время вариант «ухудшилось» нынче выбрали 46% против 22% полгода назад. Доля респондентов, какие указали на ухудшение своего материального положения, увеличилась за полгода (всего за полгода!) в 2,1 раза.

Потовыжималка работает с ускорением

Ухудшение материального положения наёмных работников стало настолько привычным явлением, что они его уже закладывают и в своих прогнозах на будущее. Если на улучшение надеются 25% респондентов, то предвидят ухудшение своего благополучия 37% опрошенных, то есть на практике в полтора раза больше.

В 2014 году по сравнению с 2003 годом доля работающих на государственных предприятиях сократилась на 10%. Социологи обратили внимание на то, что данный процесс «имеет ряд негативных сторон. Между них, как показывают наши предыдущие исследования, прежде всего гораздо более низкая социальная защищённость работников приватизированных и особенно вновь созданных частных предприятий».

Наконец, нельзя не обратить внимание на ещё один важный вывод академических социологов, касающийся трудовых нагрузок работающих россиян: «Рабочую неделю, соответствующую законодательству РФ, в России имеют менее трети всех работающих. Ещё 18% имеют рабочую неделю менее этой величины, и такого рода занятость более всего характерна для работающих пенсионеров. Но у половины всех российских работников рабочая неделя дольше той продолжительности, которая предусмотрена по закону, в том числе у 15% она составляет 60 и более часов, а у 5% длится даже 70 и более часов. В итоге средние показатели продолжительности рабочей недели в России составляют сегодня 44,82 часа, а медианные — 42 часа. Как видим, россияне работают с большими перегрузками. Можно даже сказать, что они работают на физическом пределе своих возможностей в рамках тех шансов, какие есть для этого на локальных рынках труда...

Если же говорить о динамике показателя рабочей недели, то важно подчеркнуть, что длительность времени труда у россиян в последнее время заметно увеличилась. Всего пять лет назад, в 2009 году, медианный показатель рабочей недели составлял 40 часов, а средний — 42,52 часа. Это, соответственно, на 2 и 2,3 часа меньше, чем в октябре 2014 года. При этом рабочую неделю продолжительностью 60 и более часов имели тогда лишь 5% работающих, а не 15%, как в 2014 году».

А самым безапелляционным показателем уже не социальной несправедливости, царящей в обществе, а полной несостоятельности современного российского государства являются условия, когда человек не может обеспечить ни себя, ни свою семью. И это даже мало зависит от того, работает он или нет, занят квалифицированным трудом или неквалифицированным, живёт в городе или нет.

Итак, за исключением представителей частного крупного и среднего капитала, тесно связанных с ним и обслуживающих его топ-менеджеров и находящейся в унии с капиталом бюрократии в обществе нет других сколько-нибудь многочисленных социальных групп, какие полностью способны самостоятельно обеспечить себя и свои семьи. Значит, такое общество объективно расколото. Данный социальный раскол, даже если он ещё не стал массово осознаваемым фактом, обязательно содержит в себе потенциальный протест против государства, которое привело общество к такой ситуации.

Исследования ИС РАН показывают, что за полугодичный промежуток времени между осенью 2014-го и весной 2015 года в России заметно изменилось отношение к большинству основных институтов современной политической системы страны.

Таким образом, за полгода доверие различным институтам российской политической системы, которое принесло воссоединение Крыма с Россией, оказалось весьма хрупким. Оно начало рассеиваться сразу же, как только население страны стало понимать коренное отличие интересов властных структур и стоящих за их спиной эксплуататоров, с одной стороны, и большинства трудового народа — с другой. Высокий рейтинг, полученный благодаря Крыму, сохраняет пока президент В.В. Путин. Массовое сознание всё ещё не считает его неотъемлемой частью дискредитирующей себя политической системы. Реальное участие в воссоединении полуострова с Россией ещё сохраняет у масс доверие к армии и структурам МВД. Похоже, что оно помогло росту авторитета в глазах народа и других силовиков, о чём свидетельствует подросший рейтинг судебной системы. Что касается авторитета политических партий, то он остаётся стабильно низким.

У всех остальных элементов политической системы за это полугодие шёл процесс утраты народного доверия. Причём особенно интенсивно теряли авторитет никак не связанные с крымскими событиями органы местного самоуправления, телевидение, далёкое от объективности в освещении общественно-политических и социально-экономических процессов, происходящих в стране, и… правительство, которому и впрямь пора переместиться на свалку истории.

По материалам сайта КПРФ