Александр Гресс – ещё недавно один из самых успешных и известных политиков Крыма – уже более 2,5 лет находится в СИЗО.

За решетку Гресс попал после смены власти на Украине, когда в Севастополе стали расследовать деятельность команды губернатора Сергея Куницына.

Бывшего председателя наблюдательного совета «КрымНИОпроект» Александра Гресса обвиняют в создании преступной организации и присвоении земельных участков на сумму 1,5 млрд гривен.

«Новому Региону» удалось связаться с адвокатом политика Андреем Зубаревым. Юрист не знает, когда произойдёт финальное заседание суда по делу его подзащитного.

Процесс слушается в Ленинском районном суде Севастополя с большими перерывами: за прошлый год было всего несколько заседаний. По сути, происходит затягивание, считает юрист.

По его словам, судья Ленинского суда города Севастополя Максим Непомнящий до сих пор даже не разъяснил подсудимым и их адвокатам суть предъявленных обвинений.

«Новый Регион» передал через адвоката вопросы Александру Грессу.

Полученные ответы по своему объёму и содержанию больше похожи не на обычное интервью, а на своеобразные «тюремные размышления». Александр Гресс касается в них не только своего дела, однако и размышляет о дальнейших путях экономического развития Украины, Крыма и Севастополя.

Своей вины Гресс не признает.

Интервью Александра Гресса будет опубликовано на сайте агентства в нескольких частях на текущей неделе, без правок и сокращений.

К слову, следующее судебное заседание по делу Александра Гресса в Ленинском районном суде Севастополя назначено на 15 января в 10:00.

«Новый Регион»: Расскажите, где Вы сейчас находитесь, какая судьба уголовного дела, которое, как мы помним, было возбуждено в отношении Вас по завладению земельными участками в Севастополе на астрономическую сумму – около 1,5 млрд грн?

Александр Гресс: Да, и вправду в отношении меня и ещё троих подсудимых, какие также проходят по этому уголовному делу, было предъявлено обвинение в завладении земельными участками (всего 5 эпизодов). Вот уже больше 2,5 лет я нахожусь в Симферопольском СИЗО. В феврале 2011 года, по окончании досудебного следствия, дело было направлено в Ленинский районный суд г. Севастополя (судья Непомнящий М.А.). Поэтому в настоящий момент я имею статус подсудимого, приговор до сих пор не вынесен.

«Н.Р.»: В каких условиях Вы находитесь? Есть ли какие-нибудь исключения в отношении Вас по сравнению с другими заключенными?

А.Г.: Сижу, как и все, в так называемых «общих хатах». Езжу на этапы в Севастополь в «столыпинских» вагонах и воронках. Никаких исключений. Сидел несколько раз и в карцере. Здесь обыкновенные тюремные отношения: за каждое произнесенное слово и поступок требуется нести ответственность. Меня это больше устраивает, чем то, что происходит на свободе, особенно в парламенте: называй своего оппонента последними словами – все равно ответственности никакой не несешь. Не хочу, говорить как это все называется. Противно. Здесь более понятно.

Читал несколько интервью Юрия Луценко, Василия Волги и ещё какого-то банкира (содержался в г.Киеве в изоляторе СБУ). Все они не сидят в общих камерах со всеми, когда камера переполнена в три раза. По большому счету, ни тюрьмы, ни тюремных отношений они не знают. Рассказывают о том, сколько книг прочитали, жалуются на отключение телевизора администрацией в 22.00. Их тщательно оберегают от тюремного контингента и всех возможных из-за этого последствий. Я к тому, что в таких условиях, как они, сидят единицы.

«Н.Р.»: Прокомментируйте Ваше отношение по выдвинутым против Вас обвинениям. Признаете ли Вы себя виновным?

А.Г.: Знаете, за 2,5 года «отсидки» я очень мало встречал заключенных, какие даже в разговоре между других арестантов признавали себя виновными. Такова уж человеческая натура. Я не хочу прозвучать банально, однако виновным я себя не считаю, о чем я неоднократно заявлял и на следствии, и в суде. Есть выражение одного известного философа: «Только слабые совершают преступления: сильному и счастливому они не нужны». Без ложной скромности – к слабым и несчастным я себя никогда не относил.

Дело в том, что в выдвинутом против меня обвинении, как, впрочем, и в отношении других подсудимых по этому делу – не то, чтобы отсутствует состав преступления, однако и вообще отсутствует событие преступления. Следователи СБУ, нарушив подследственность, просто занялись не своим делом.

В той деятельности, которую они взялись расследовать – а это хозяйственная деятельность в сфере земельных отношений, у них просто нет и никогда не было соответствующего опыта, так как я уже сказал – это не их подследственность. Ведь не зря же законодатель в уголовно-процессуальном кодексе Украины посвятил вопросам подследственности уголовных дел отдельную статью. Подразделения правоохранительных органов имеют, исходя из определенной им законом подследственности, свою многолетнюю специализацию, многолетний опыт и, естественно, специалистов в той сфере преступлений, которая подведомственна их подследственности. Абсурдно, например, поручить преступления в сфере незаконного оборота наркотиков расследовать работникам налоговой милиции, можно только предположить результат.

Так вот, такой же абсурдный результат получился и в моем деле, когда работники СБУ (!!!) взялись расследовать экономическую деятельность в земельной сфере, которая регулируется очень большим количеством законных и подзаконных актов. Без знания этого законодательства просто невозможно квалифицировать действия в этой сфере.

Естественно, следователи СБУ, не будучи специалистами в этой сфере преступлений, не изучив соответственное законодательство, «наломали таких дров», что никто до сих пор не может разобраться – в чем же конкретно, в каких таких преступных действиях я обвиняюсь. Хотя «всю жизнь» преступления в этой сфере расследовали (как это и предусмотрено законом) работники милиции по борьбе с экономическими преступлениями, у которых для этого есть даже отдельный специальный сектор – земельный. В итоге работники СБУ просто криминализировали обыкновенную хозяйственную деятельность в земельной сфере, обличили её в криминальную терминологию с использованием таких эпитетов, как: умысел, сговор, преступная организация и т.д.

Когда читаешь обвинительное заключение, такое впечатление, что возвращаешься где-то в 70-80-е годы Советского Союза. Оказывается, например, сейчас, когда Конституцией Украины провозглашена рыночная экономика, то наличие цели – получение прибыли от хозяйственной деятельности строго в предписанном законом порядке – приравнивается к умыслу (преступное намерение). Следователи, составляющие обвинительное заключение, так и указывают в нем: «имея умысел на получение прибыли...».

Я так понимаю, что, например, и обыкновенная торговая деятельность для них все ещё остается прямой спекуляцией, за которую советским уголовным законодательством была предусмотрена уголовная ответственность. Я ещё могу понять людей пожилого возраста, для многих из которых слово «предприниматель» ассоциируется со словом «преступник». Однако как следователи СБУ, имеющие высшее юридическое образование, додумались до такого?

«Н.Р.»: На чем основывается обвинение?

А.Г.: Я, как и адвокаты, искренне не могу понять по прошествии более 2,5 лет суть предъявленного обвинения. Сначала, на стадии досудебного следствия, я ещё «грешил» на то, что мое непонимание объясняется отсутствием у меня необходимых знаний в уголовном законодательстве. Однако даже по прошествии времени, когда у меня была возможность разобраться в уголовном праве, я до сих пор не понимаю сути предъявленного обвинения.

Скажу, например, один факт, т.к. не хочу останавливаться на всех профессиональных замечаниях к выдвинутому против меня обвинению: их так много, что рамок моих ответов не хватит. Судья по закону обязан был в самом начале судебного следствия разъяснить всем подсудимым суть предъявленных обвинений. Согласно ст. 298 УПК – это святая обязанность судьи, причем судья должен понятным и доходчивым языком (а значит, логичным) объяснить подсудимому, чтобы он мог понять и соответственно защищаться – в чем сущность выдвинутого против него обвинения. Если подсудимому не понятна эта сущность, о чем заявляет сам подсудимый или это увидит судья, последний обязан повторно и доходчиво разъяснить человеку, в чем сущность его обвинения.

Так вот, мало того, что судья ни мне, ни другим подсудимым самостоятельно не разъяснил данную сущность, однако даже и после того, когда я и другие подсудимые сказали, что никто виновным себя не считает и самое главное – сущность обвинения не понятна, судья и тогда все равно не то, чтобы разъяснил данную сущность, он даже и не пытался это сделать. Я тогда сказал в суде, что я понимаю, в каких статьях я обвиняюсь, однако понять сущность обвинения я не могу – я не понимаю этой сущности.

На последнем судебном заседании – в октябре 2012 г. (!!!), по прошествии 1,5 лет слушания дела в суде, было заявлено ходатайство о том, чтобы судья все-таки разъяснил данную сущность обвинения, т.к. подсудимые не понимают, против чего они должны защищаться. Ведь никто до сих пор (уверен, что и прокурор) не понимают, в чем, в каких конкретно действиях, нас обвиняют. С помощью обвинительного заключения это невозможно понять.

«Н.Р.»: В таком громком деле должно фигурировать немало свидетелей. Они подтверждают позицию СБУ?

А.Г.: Все свидетели, какие уже были заслушаны в суде (более 20 человек) в один голос подтверждают, что ничего преступного в описываемых событиях нет. Также многие свидетели утверждают, что на них со стороны сотрудников СБУ оказывалось давление с целью подписать заранее набранный и выгодный для следствия протокол допроса. По вопросам прокурора к свидетелям я понял, что и он также не понимает сущности предъявленного обвинения. Ведь, и вправду, не то чтобы сложно, а просто невозможно защищаться, не понимая, в чем именно ты обвиняешься.

В итоге судебные заседания превращаются в пространственные, часовые выступления защиты, напоминающие о фундаментальных основах уголовного права: обвинение не может строиться на предположениях, каждый человек имеет право знать, в чем он обвиняется, никто не обязан доказывать свою невиновность – это обязанность прокуратуры довести обратное (а последняя это сделать не сможет, т.к. сама не понимает сути обвинения), что граждане Украины, не являющиеся должностными лицами органов власти, по закону могут делать все, что прямо не запрещено законом и т.д. и т.д. Однако разговора по сути, предметного разговора в суде до сих пор не получается, так как никто этой сути не понимает.

Так вот, в результате заявленного защитой ходатайства о разъяснении сущности предъявленного обвинения, по прошествии 2,5 лет нахождения меня под стражей судья вместо того, чтобы автоматически разъяснить данную сущность (ведь скоро 2 года, как данный судья рассматривает это дело в суде), он просто закрыл заседание.

В итоге до сих пор я данную, ставшую «злосчастной» сущность, так и не понимаю. Её мне так никто и не разъяснил. О чем ещё можно говорить, если сам судья не понимает сути дела, которое он рассматривает с 1 марта 2011 г. Да, понятно, что судья не волшебник, чтобы объяснить не объясняемое. Ведь я прекрасно понимаю, что никто, будучи при памяти, не сможет объяснить данную сущность т.к. её в обвинении нет. Все попытки постичь написанное в обвинительном заключении могут просто нарушить умственное здоровье пытающегося, привести к деформации сознания. Так и хочется сказать, чтобы на обложке этого обвинительного заключения написали: «Осторожно! Не читать – опасно!».

В таком виде обвинительного заключения судебные заседания вести невозможно. Обвинительное заключение нужно переделывать – чтобы в нем было хоть какое-то подобие логики.

Может возникнуть вопрос: а что же судья при таких обстоятельствах не выносит оправдательный приговор?!?! Ответ, к сожалению, многим хорошо известен: из-за сложившейся десятилетиями репрессивной системной традиции он (судья) не может даже подумать об оправдательном приговоре, тем более по такому делу. Это ведь только в теории судья независим, подчиняется только закону, руководствуется своими (а не чужими) убеждениями, и давление на которого запрещено.

«Н.Р.»: Тем не менее, прокуратура поддерживает обвинение…

А.Г.: В суде гособвинитель, которым является прокуратура г.Севастополя, поддерживает обвинение, исходя из которого, якобы, я с другими подсудимыми завладел преступным путём государственными земельными участками.

Но в то же время та же прокуратура г.Севастополя в других судах – хозяйственных и административных – утверждает совершенно обратное: земельные участки перешли в собственность не подсудимых (то есть, подсудимые ими не завладевали), а юридических лиц, к которым подсудимые не имеют никакого отношения, и перешли не преступным путём (то есть отсутствует событие преступления), а в строго предусмотренном законом порядке.

Претензии прокуратуры в хозяйственно-административных судах не к этим юрлицам-собственникам этих земельных участков и тем более не к подсудимым, какие к этому не имеют никакого отношения, а к Севастопольской городской государственной администрации, которая вместе с городским Советом не могут определиться в полномочиях по распоряжению землей в г.Севастополе.

По некоторым из оспариваемых земельных участков даже уже есть решения хозяйственно-административных судов, вступившие в законную силу и подтверждающие позицию прокуратуры: подсудимые не завладевали земельными участками, и они вышли из государственной собственности не преступным путём, а по причине неясности в вопросе компетенций в земельной сфере между горсоветом и горадминистрацией. Это, по сути, отказ прокуратуры от обвинения в уголовном суде, т.к. не может у правоохранительного органа – прокуратуры быть двух мнений по одним и тем же событиям. Преступление либо есть, либо его нет. Правосудие не выборочно, поэтому прокуратура не может, будучи государственным органом и представляя государство в судах, в разных судах по одним и тем же событиям давать им различную квалификацию: утверждать, что преступления нет, а в других судах, что есть!!! В противном случае, такие действия прокуратуры ничего общего с правом не имеют.

По закону, после таких заявлений прокуратуры, последняя не просто имеет право, а обязана отозвать обвинение в уголовном процессе! Однако, несмотря на то, что деятельность прокуратуры по Закону Украины «О прокуратуре» должна быть направлена на всеобщее утверждение верховенства закона и т.п., по факту прокурор подчиняется не столько закону, сколько приказам своего вышестоящего руководства, как в армии. Прокуратура в Украине в 21 веке не гражданская, правовая структура, а военная – закрытая, которой все ещё присущи методы работы во время тоталитарного режима. Прокурор носит погоны (никогда не задумывались над этим?), он не гражданское лицо, он подчиняется не своим внутренним убеждениям, основанным на праве, а только приказам. Все это напоминает сталинские тройки, Вышинского и т.п. В современных условиях не может прокурор самостоятельно принимать решение об отзыве обвинения, как это предусмотрено законом.

Сложившаяся репрессивная система прокуратуры, «заточенная» наказать человека, сформировала негласные правила: отозвать обвинение – это ЧП. Прокурор, принявший самостоятельно такое решение в суде, будет немедленно уволен. Это для кого-то является тайной? Конечно, нет. Все знают, однако делают вид…

Самое кричащее в этом деле – отсутствие по большинству эпизодов и подсудимым постановлений о возбуждении уголовного дела в отношении лица, которому было предъявлено обвинение. В суде слушается обвинение к лицам, уголовные дела по которым в природе вообще не существуют, т.к. не возбуждались. Знает ли об этом судья?

Знает, так как более года назад я об этом публично заявил в суде, указав в письменном виде, по каким эпизодам и в отношении каких лиц уголовные дела не возбуждались, какие непонятно каким образом слушаются в суде. Судья, получив такую информацию (что на самом деле должен был самостоятельно сделать при получении материалов дела), должен немедленно её проверить. Не ждать конца ознакомления со всеми томами дела, которых 62, так как с выбранной им периодичностью заседаний я даже не могу представить, когда это закончится, а целенаправленно, по оглавлению томов дела, по обвинительному заключению (где указаны все постановления) – проверить её.

Пассивность или бездействие в данном вопросе – не что иное, как умышленное затягивание удержания подсудимых под стражей.

Я не понимаю, как при таких обстоятельствах судья продолжает слушание несуществующих уголовных дел и как он собирается выносить приговор. Я не идеализирую ситуацию – понимаю, в какой стране и системе мы живем, я много видел беспредельных приговоров. Однако в соответствии со ст. 375 УК судья лично несет уголовную ответственность за заведомо неправосудный приговор. Образно говоря – приговоры не горят. Предположим, пускай сейчас те лица, какие оказывают на суд давление, о чем не стесняясь говорили мне следователи ещё при допросах, наверное, обещают, что наверху они все решат.

Но жизнь идёт своим чередом, все рано или поздно меняется. Ничто не вечно под луной. Однако зная, что уголовных дел нет, и вынося обвинительный приговор, судья не совершает тем самым судебную ошибку – он заведомо вынесет неправосудный приговор, тем более, почти 2 года именно данный судья по уголовному делу, которое не возбуждалось, удерживает меня под стражей. Надо ли это судье? – не знаю. Поживем – увидим.

«Н.Р.»: Как вы считаете, почему так долго продолжается суд?

А.Г.: Да, уже 2,5 года я нахожусь в тюрьме без приговора. Причем я не обвиняюсь в преступлениях против здоровья и жизни человека. Мое обвинение носит сугубо экономический характер. Никакой социальной угрозы я не представляю. Однако, к примеру, из 62 томов дела на сегодняшний момент в суде изучено только 7 томов – 11% после 2,5 лет проведенных в тюрьме! Слишком редко проходят судебные заседания, а те, какие проходят, в основном длятся не более 2-3 часов.

Вместо того, как это происходит по другим лицам и уголовным делам, чтобы назначить слушание дела каждую неделю, без перерыва, по определенным дням недели до вынесения приговора, у судьи сложилась другая практика. Судья назначает несколько дат в месяц слушания дела по 2-3 часа и после последнего слушания назначает новый график с разрывом 1,5-2 месяца от последней даты заседания, т.к. на данный промежуток времени расписание у судьи уже занято. И то – эта практика у судьи сложилась только недавно, раньше слушание дела назначалось 1 раз в 2 месяца.

Например, сейчас – 5 декабря – судья назначает слушание в январе, начиная с 15 числа (разрыв около 1,5 месяца) 7 раз в месяц, по 3 часа, и только до 1 февраля 2013 г. А почему дальше не определены даты, ведь явно расписание по состоянию на 5 декабря 2012 г. у судьи на февраль, март и т.д. свободно. Необъяснимо, тем более для подстражного дела.

В итоге дело в январе будет слушаться лишь 18 часов или чуть боле двух полных 8-часовых рабочих дней. И это при том, как на самом деле всегда бывает, некоторые заседания не состоятся по причине пребывания судьи в совещательной комнате (слишком часто бывает!), болезни кого-нибудь из адвокатов или вообще по поводу неявки прокурора. Так, последние суды, какие должны были состояться 4-5 декабря 2012 г., не состоялись по причине того, что прокурор не явился в суд, причем два дня подряд (тем самым отказался поддерживать обвинение) и без объяснения причин. Складывается мнение, что судья просто создает впечатление рассмотрения дела в суде, которое, по большому счету, до сих пор не происходит.

Вот так время и идёт. Я в 2011 году, полгода (с 15 апреля по 15 октября) вообще просидел без выезда на суд, т.к. никакого рассмотрения дела в суде не было. По факту судья мне уже вынес приговор, удерживая меня больше 2,5 лет в тюрьме без приговора. Хотя были заявлены многочисленные ходатайства об изменении меры пресечения, какие в других уголовных делах и по другим лицам, с учетом аргументов, изложенных в них, были бы удовлетворены. Однако не в моем случае.

Например, один из подсудимых в этом уголовном деле, который так же, как и я, все это время находится под стражей, летом 2012 г. заболел тяжелой формой гепатита «В». Две недели он находился в камере без оказания ему помощи. В итоге, весь желтый, он в предкоматозном состоянии был доставлен в инфекционную больницу, где попал в реанимацию. После выписки в суде он просил изменить ему меру пресечения, указав, что остро нуждается в продолжении послебольничного лечения – это же гепатит: специальное питание, которое ему ни ИВС, ни СИЗО обеспечить не могут и т.д. Ведь явно втрое переполненная прокуренная камера для некурящего человека после гепатита «В», без вентиляции, без дневного света, не идёт ему на пользу. Речь идёт в этой ситуации для него не больше не меньше – о жизни и смерти. В деле нет вообще никаких фактов, свидетельствующих, что он может скрыться от суда или препятствовать каким-то образом установить истину в деле. У человека маленькие дети, семья, пожилая мать, он является единственным кормильцем, жена инвалид. Он не обвиняется в преступлениях против здоровья и жизни человека. Ранее не судим. В итоге судья в новый раз проявил «гуманность», без оснований отказав ему в изменении меры пресечения, тем самым вынес его здоровью страшный приговор.

Вся практика Европейского суда по правам человека, на которую неоднократно ссылается сторона защиты, не для нашего судьи. Прокурор же вообще потребовал от него, чтобы он доказал, что не собирается скрываться от следствия. Интересно, как это себе представлял прокурор – доказать отсутствие намерений. С таким подходом, я думаю, что и сам прокурор не сможет доказать, что он, например, сам лично не собирается совершать никакого преступления. Он забыл, что это его обязанность доказывать: у подсудимого есть презумпция невиновности. В общем, какая-то средневековая дикость, поверить в которую многим на свободе сложно.

«Н.Р.»: У Вас было время разобраться в причинах уголовного преследования. К какому выводу пришли?

А.Г.: Для меня совершенно очевидно, что дело носит ярко выраженный заказной характер, о чем я неоднократно заявлял в суде. Если вспомнить лето-осень 2010 года – как много тогда пресс-службой СБУ было в СМИ размещено «парадного» материала. Одни заголовки чего стоили: «СБУ в г.Севастополе раскрыло преступную организацию», «Благодаря работникам СБУ удалось вернуть сотни гектар земли государству» и т.д. Я все данные статьи на целые газетные полосы видел на информационной доске в СБУ, на видном месте, когда меня туда водили на допросы. Должностные лица СБУ получили благодаря таким «победным» реляциям и бравым отчетам генеральские погоны, должности, звания и т.п.

На прокуратуру г.Севастополя и суд оказывается колоссальное административное давление со стороны работников СБУ. Это уже является уголовным преступлением, однако разве кого-нибудь волнуют такие «мелочи». В г.Севастополе для лиц, какие так или иначе связаны с криминальной юстицией: адвокаты, следователи, судьи и т.д. – это не является секретом, какое положение занимает СБУ в этом городе. Служба безопасности, что называется, спасает «честь» мундира. Ведь протрубили, отчитались, награды и должности «заработали».

Я даже себе записал высказывания судьи в судебных заседаниях: «Учитывая особую значимость этого дела….», «Учитывая исключительные обстоятельства по этому делу….». После таких высказываний судьи, который давал присягу и должен беспристрастно рассматривать любое дело, без учета какой-то исключительности и особенности, вообще не сомневаешься, что на него оказывается давление.

«Н.Р.»: На что Вы надеетесь? Ваш прогноз – чем закончится это дело?

А.Г.: Знаете, в по-настоящему правовом государстве я бы мог отвечать с уверенностью на 100%, что дело закончится оправдательным приговором. Однако когда отечественным судам доверяют, исходя из опросов, не более 2-3% граждан, а количество оправдательных приговоров в среднем не превышает 0,2% (!!!) от выносимых, то надеяться на справедливость не приходится.

Кто-то сомневается, что в реальности Украину нельзя считать правовым государством? Обратите внимание, что при плохо работающих правовых институтах: суды, милиция, прокуратура и т.д., повышается спрос на юридическое образование. В странах с низким уровнем коррупции больше востребованы инженерные профессии. В нашей стране ВУЗы выпускают юристов вдвое больше, чем выпускников других специальностей.

Поэтому в неправовой стране я от суда ничего не жду. Если срок – пускай. Быстрее судье надо определяться. Безусловно, я не собираюсь опускать руки. Я просто хочу, чтобы тот «междусобойчик», который в г.Севастополе по этому делу устроили суд, прокуратура и СБУ быстрее закончился и я получил возможность, в случае вынесения неправосудного решения, обжаловать его на другом уровне.

В этой ситуации страдаю не столько я, сколько близкие люди. Мне то что? Я вообще отношусь к происходящему с интересом – как к эксперименту. Нары есть – и хорошо. В тюрьме я чувствую себя более свободным, чем некоторые на свободе. Парадокс. Ведь свобода – это внутреннее состояние человека. Смотрю на судей, прокуроров, следователей – вряд ли их можно назвать свободными.

Вспоминаю как на допросах в перерывах следователи говорили: «Сан Саныч, мы понимаем – Вы не преступник, однако у нас приказ, служба такая и т.д. Вы же понимаете». Не понимаю. Выбор всегда есть между порядочностью и предательством, между потерять себя или сохранить совесть. Я, честно говоря, не понимаю, как с предательством собственной совести можно сохранить себя и внутреннюю свободу. Как потом с этим жить? Какие деньги этого стоят?

Морализаторство? Может быть. Однако вопрос из-за этого никуда не уходит. Каждый на него рано или поздно себе отвечает. Даже если человек совершает поступки и не задумывается при этом над такими «мелочами» для него, то, по сути, он этим «не задумыванием» дал себе ответ, сделал свой выбор.

В общем, надеюсь на лучшее и переживаю больше не за себя. Переживающим за меня на свободе близким людям во много морально труднее чем мне.

«Н.Р.»: От себя желали бы что-нибудь добавить?

А.Г.: Смысл. Как важно, чтобы жизнь человека была осмысленной, а, значит, цельной. Тюрьма не помеха этому, а даже наоборот – хорошая возможность остановиться и осмыслить свои приоритеты. Тюрьма – это не точка – это многоточие. О чем жалеть?

Следующая часть ответов Александра Гресса будет опубликована на сайте «НР» завтра в рубрике «Интервью».

По материалам информационного агентства nr2.ru