В будущем году исполняется 100 лет эпохи свершения русских революций 1917 года, перевернувших мир, разрушивших имперскую государственность и становления условия для создания рабоче-крестьянского правительства, поставившего задачей построить социалистическое общество.
В этом году исполняется 25 лет со дня крушения общества, которое называлось «реальным социализмом», по общему признанию, трагического геополитического события современной, последствия которого ещё долго будут определять ход мировой истории.

Сразу после распада СССР книжный рынок наводнился мемуарами активных участников событий. Читать их было трудно и немножко стыдно. Они были заполнены бессовестными самооправданиями, смысл которых был, по замыслу авторов, в том, будто бы в великой трагедии разрушения одного из самых мощных государств современного мира повинны были кто угодно, только не авторы мемуаров. Многих из этих авторов, безусловно, мучила нечистая совесть, что вынудило их потом к переизданию своих воспоминаний, с все большим акцентом на свою невиновность и виновность кого-то другого. Сегодня данные мемуары заполняют книжные магазины России. Не похоже, чтобы читатели останавливались возле этих перегруженных полок надолго.

Надо ожидать, что и 25-летняя дата трагического распада вызовет новый поток литературы, где будут и самооправдания, но, будем надеяться, и попытки серьезного анализа, что же произошло на самом деле. Одной из первых книг такого рода явились мемуары первого Первого секретаря ЦК компартии РСФСР Ивана Кузьмича Полозкова, озаглавленные «Обманутые надежды».

В избранный жанр мемуаров автор не уместился. Его книга – исследование всей великой эпохи социалистического строительства от Октябрьской революции и до трагических лет упадка глазами активного участника всех событий. В объемном томе уместилось все – и описание жизни российской деревни до Октябрьской революции и после, трагедия немецкой оккупации; великий всенародный подвиг возрождения; активное напряженное созидание современного общества: экономики, основанной на общественной собственности на средства производства, коллективных началах в сельском хозяйстве, принципах социалистической демократии. Уже за это можно быть искренне благодарным И. К. Полозкову. Истекшие десятилетия ознаменовались потоком «черной литературы», всячески искажающей суть и смысл управленческой деятельности в социалистическую эпоху, подвергающей поклепу, клевете замыслы руководства партии и её выдающихся представителей.

И. К. Полозков раскрывает тяжелые напряженные будни партийно-государственного управления, мотивация которых исчерпывается незатейливой, но весьма точной формулой: партия ставила своей задачей наиболее полное удовлетворение постоянно растущих духовных и материальных потребностей трудящихся. На всем пути нахождения у власти партия неуклонно следовала этому замыслу, хотя трагические события часто прерывали данную генеральную линию: годы гражданской войны, эпоха создания производственно-экономической базы социализма, величайшее историческое испытание Великой Отечественной войной, послевоенное созидание и т.д. Главная цель эта оставалась неизменной. К сожалению, во многом её не удалось исполнить, что и было использовано врагами социализма. Однаконовые поколения, приходящие в жизнь сегодня, с интересом изучают эпоху, где всем было гарантировано бесплатное медицинское обслуживание, образование, были доступны скромные, но удовлетворительные жилищные условия, гарантированная работа, меритократическая оценка действий людей.

Не обошел И. К. Полозков и начало системных трудностей советского социалистического общества, которое он связывает с болезнью Генерального секретаря КПСС Л. И. Брежнева, который, начиная с 1978 года, все больше уходил от дел. Многие управленческие инициативы и проекты исполнялись его единомышленниками, но к управленческой команде стали примазываться карьеристы, у которых не было другой задачи, кроме как удовлетворить свои личные интересы и потребности.

И. К. Полозков однозначен: эпоха застоя, начавшаяся с болезни Брежнева и ослабления управленческих возможностей центрального руководства партии и государства привела к социально-экономической стагнации, которая и послужила основанием для роста недовольства сложившейся ситуацией широких народных масс. Да, в стране по-прежнему реализовывались грандиозные инфраструктурные проекты: строились новые заводы, прокладывались магистрали, страна успешно развивала науку и культуру. Но дисфункции руководства приводили к обрыву устойчивых социально-экономических связей, замедлявшему производство, мешавшие реализовать намеченные планы. Системный кризис приводил к нарушениям поставок, выполнения планов, особенно планов производства товаров народного потребления, в управленческой системе нарастала растерянность и потеря перспективы. И надо, наконец, признать главное: все увеличивающиеся расходы на оборону, позволившие достичь в 70-е годы военного паритета с главным стратегическим противником – Соединенными Штатами – и фактически исключившие возможность третьей ядерной войны, в значительной степени истощали общественно-экономические ресурсы. Все это в книге И. К. Полозкова показано выпукло, точно, достоверно, ибо он был активным участником событий 60-70-80 годов.

Мы согласны с И. К. Полозковым: к моменту смерти Л. И. Брежнева партия и народ понимали необходимость проведения существенных реформ, какие ликвидировали бы обозначившиеся дисфункции и обеспечили бы дальнейшее поступательное развитие. Именно поэтому формула реформ, предложенная Ю. В. Андроповым, простая и понятная, была положительно воспринята большинством населения: серьезное обновление производственно-экономических мощностей в целях повышения благополучия народа, путём модернизации экономики и совершенствование управления. Все это должно было быть опосредовано укреплением производственной дисциплины, организованности, чувства ответственности управленческого персонала и всей массы работающих.

Неожиданная смерть Ю. В. Андропова (о которой упорная молва до сих пор судачит, что она была, к тому же, «ускорена») прервала данный курс. Характерно, что начавшееся немножко раньше реформаторское обновление социалистической системы в Китае также, в общем, ориентировалось на данные приоритеты.

М. С. Горбачев, сменивший немощного К. У. Черненко на посту генерального секретаря, породил в обществе массу надежд, между которых главной была, что он продолжил начатое Андроповым. Автору этих строк помнится первое многочасовое выступление М. С. Горбачева на партийном активе в Ленинграде. Как это ни странно, но нас больше всего восхищало, что новый генсек говорит, не следуя заранее приготовленным бумажкам, легко держится стоя, чётко произносит слова.

Труднее было с мыслями: в многочасовом монологе трудно было уловить единую логическую связь или продуманную аргументацию, но в словесном потоке чётко выделялось одно слово: перестройка. Оно и стало господствующей линией поведения нового руководства в проведении реформ и обновлении экономической социальной системы советского общества.

Поначалу она формулировалась как «больше демократии и социализма». Позже она обрела ещё более абстрактное определение - «ускорение», а затем неожиданно на первый план выдвинулась задача - «гласность». Гласность – открытое демократическое обсуждение основных вариантов и проектов перестройки – важное условие общественных преобразований. Но гласность стала охватывать советское общество до того как все данные преобразования начались. И как общественное недовольство было достаточно велико, она приняла неконтролируемые, хаотические параметры шельмования всех и вся – прошлого и настоящего – породила сомнения в будущем. И. К. Полозков жестко констатирует: у руководящей группы, взявшей власть с приходом М. С. Горбачева на пост генерального секретаря ЦК КПСС, не было ни конкретной программы реформ перестройки, ни искренней задачи совершенствовать реальный социализм на его собственных исторических, общественно-экономических, культурных и идеологических общественных основаниях.

Это теперь понятно, что слово «перестройка» означает коренное преобразование. Тогда она воспринималась несколько иначе – как решительная реформа по улучшению всего существующего. Но внимание и интересы М. С. Горбачева и его окружения, как это доказательно излагает И. К. Полозков, были направлены не столько на реализацию сложных социально-экономических реформ, сколько на получение признания своих целей и намерений на Западе. И. К. Полозков пишет, что «с программой перестройки началось отторжение верховной власти от насущных проблем низов. Это и вызвало оживление самодеятельности низов, приведшей к разложению исполнительской дисциплины, срыву поставок сырья, комплектующих изделий, ведущему к дезорганизации производства и как результат – к резкому ухудшению сложившегося положения в стране с обеспечением нужд населения». Одним словом, с самого начала перестройки обозначился паралич власти и разгул вседозволенности, который положил начало разрушению страны».

Автор не первый, кто говорит об этом, но он приводит в доказательство этой оценки массу конкретных примеров реального функционирования общественно-политической системы страны, поведения лидеров, отношения народа к реформам. Жестко и неумолимо звучит вывод И. К. Полозкова: особую ответственность за разрушение страны несут два провинциала – М. С. Горбачев и Б. Н. Ельцин. Прибывшие в Москву относительно недавно, не знакомые с сутью централизованного управления великой страной, они выдвинули личные цели впереди общественных. Их борьба за власть и определила дисфункцию всей общественно-политической системы. М. С. Горбачев до последнего стремился сохранить данную власть всеми доступными средствами, о чем он обильно высказался в своих многочисленных книгах, выходящих под его именем, но, похоже, написанных группой советников. Б. Н. Ельцин поставил своей задачей прорваться к власти любой ценой.

И. К. Полозков несколько удивлен той поддержкой, которую Б. Н. Ельцин получил в широких народных массах. На наш взгляд, сработала очень сложная закономерность. Съезд народных депутатов СССР, очень быстро превратившийся под давлением псевдодемократических сил в бесконечный анализ наших недостатков и упущений без конкретных программ их преодоления показал наличие в стране серьезных проблем. Общественное мнение, внимательно отслеживавшее дебаты, было оскорблено той несправедливой критикой и атаками на великий русский народ, в которой упражнялись руководители, в основном, прибалтийских республик.

Мощным эхом по всей России отдалось выступление великого русского писателя В. Г. Распутина, который выразил недоумение несправедливостью критики в адрес России – предупредил активных и солидаризирующихся с ней прибалтов: «а вам не кажется, что Россия сама может выйти из союза, уязвленная несправедливостью такой критики?» Б. Н. Ельцин подсознательно, благодаря незаурядному политическому инстинкту, уловил настроение народа и под видом укрепления России в содружестве народов СССР, выступил как бы в защиту всех россиян. Ему поверили. Отсюда та массовая поддержка, которая закончилась избранием Ельцина председателем Верховного Совета Российской Федерации, а затем президентом самой крупной республики Советского Союза.

Сегодня меньше вспоминаются реальные исторические события и решения, какие свидетельствуют о нескольких государственных переворотах, совершенных Б. Н. Ельциным. Первым таким государственным переворотом Б. Н. Ельцина на посту Председателем Верховного Совета РСФСР явилась продавленная им декларация о Государственном суверенитете РСФСР, принятая съездом народных депутатов России 12 июня 1999 года. Декларация обеспечивала верховенство конституции РСФСР и закона РСФСР на всей территории СССР, открывала полномочные представительства РСФСР в других союзных республиках и зарубежных странах (на право республики на осуществлении полномочий, предусмотренных для Союза ССР).

Эта декларация потом, позже, уже в промежуток времени президентства Ельцина, была закреплена рядом подзаконных актов, развивавших и укреплявших независимость РСФСР от СССР. Сегодня уместно назвать некоторые из них: законы «О собственности», «О земельной реформе», «О банках и банковской деятельности», «О предприятиях и предпринимательской деятельности» и ряд других.

И. К. Полозков пишет, что ему и сегодня трудно объяснить данный акт «законодательного помешательства». К сожалению, говорит он, между депутатов нашлось не много тех, кто понял смысл и драматические последствия акта. Зато они более чем очевидны сегодня для И. К. Полозкова, и для всех нас: вопреки воле народа была установлена диктатура капитала, созданы условия для узаконенного мошенничества определенной группы лиц, искусственно создан класс эксплуататоров трудящихся масс, созданы условия для режима единоличной власти.

Характерно, что приказ о расстреле Белого дома Б. Н. Ельцин отдавал уже после того, как Верховный Совет России (00:32:41) объявил ему импичмент и назначил нового исполняющего обязанности президента – генерала Руцкого. Это был второй государственный переворот. Запад встретил данные действия по укреплению своей власти положительно. Публично высказать одобрение у них не хватило наглости. Но в США и Западной Европе публично было озвучено «понимание происшедшего». Все данные драматические события излагаются И. К. Полозковым на основе огромного фактического материала, личных наблюдений и выводов, сформированных его непосредственным участием в активном противостоянии этим антироссийским актам.

Интересен и анализ И. К. Полозковым факта образования и действий ГКЧП. Отдавая должное смелости этих людей, И. К. Полозков, тем не менее, задает ряд уместных вопросов: почему ни Шейнин, ни Крючков (члены ГКЧП) не захотели пойти по законному демократическому пути снятия Горбачева с занимаемых постов за нарушение Конституции СССР, хотя к этому времени прокурор СССР В. И. Илюхин по своей инициативе собрал необходимые материалы и возбудил уголовное дело против Горбачева за нарушение 17 статей Конституции.

На данные «почему» автор мемуаров не дает ответа. Хотелось бы, чтобы он дал ответ и ещё на один вопрос, который сегодня мучает сознание граждан постсоветского пространства: почему 20-миллионная КПСС осталась в стороне от судьбоносных событий периода перестройки? Ведь, И. К. Полозков пишет, и мы с этим согласны, отбор в члены КПСС был жестким: принимались только и вправду выдающиеся в своей области деятельности люди, принимавшие идеи социализма и готовые активно участвовать в укреплении основ социалистического общества.

Конечно, там были и карьеристы, как в любой крупной организации, но в подавляющем большинстве своем это были честные и порядочные люди, какие готовы были трудиться на благо социализма. Партию погубила слишком сильная централизация, которая десятилетиями приучала коммунистов аккуратно и добросовестно исполнять программы центра, но не научила их проявлять инициативу снизу. И когда исторический момент выживания страны потребовал инициативы снизу, её не оказалось. И. К. Полозков с сожалением констатирует, что восстановление коммунистической партии в новых условиях проходит очень мучительно и медленно. Вместо миллионной она сегодня насчитывает десятки тысяч своих членов.

И все же для подавляющей массы населения России и стран постсоветского пространства сегодня очевидно, что транснациональный капитализм, разрушивший социалистические структуры реального социализма? не внёс положительной исторической альтернативы в жизнь стран. Разрушения достигли таких масштабов, что сегодня на повестку дня встает вопрос о возможности исторического существования этих государств. Это тяжкое историческое время.

И. К. Полозков, впрочем, высказывает и надежду. В китайской космогонии центральной является концепция циклического развития. Все идёт по кругам, только каждый раз на более высоком уровне, и в этом и состоит тайный смысл диалектики общественного бытия. Линейные линии прогресса, созданные идеологами эпохи Просвещения, не адекватны многообразию исторической реальности. Это означает, что выход для России и стран постсоветского пространства заключается в возвращении на пути социалистического строительства, что предполагает воссоздание современной производственно-экономической базы, общественных отношений равенства и справедливости, реализации принципов социалистической демократии. Это трудный путь, но иного не дано.

По материалам сайта КПРФ