Жан Тощенко, член-корреспондент РАН, заведующий кафедрой теории и истории социологии Российского государственного гуманитарного университета, главный научный сотрудник Института социологии РАН, главный редактор журнала «Социологические исследования».
«Наш рынок труда на практике нелегитимен, — заявила как-то вице-премьер О. Голодец, курирующая в правительстве социальные вопросы, — и лишь небольшая часть функционирует по нормальным правилам. Из свыше 80 млн. трудоспособного населения 38 млн. россиян непонятно где заняты, чем заняты, как заняты». В самом деле: что представляют собой данные россияне? Это тем более важно, потому что они составляют почти половину трудоспособного населения России.

Ответ г-же Голодец

Анализ официальной информации, экспертных оценок, данных социологических исследований позволяет, во-первых, обратить внимание на тот факт, что значительная часть трудоспособного населения занята на временной работе. Эта социальная группа, насчитывающая от 30 до 40% трудоспособного населения, на практике не фиксируется официальными органами. Входящие в неё люди в силу своего специфического положения ограничены, а то и лишены тех прав, которыми обладают постоянно работающие сотрудники, имеющие гарантированную трудовую занятость. Члены этой группы, как правило, не имеют пакета социальных гарантий. У них нет оплачиваемого отпуска. Они не могут рассчитывать на помощь в приобретении жилья. Забота о детях становится их личным делом так же, как и получение образования, и увеличение квалификации. У временных работников на практике полностью отсутствует даже намёк на профессиональный рост, на профессиональную карьеру. И главное: временная занятость становится постоянной, она начинает сопровождать человека всю жизнь.

Во-вторых, значительное распространение получила условная, «серая» занятость: люди трудятся неполный рабочий день, пробавляются сезонными и случайными приработками. Такое явление позволяет скрывать масштабы безработицы. Однако данные люди, как правило, вынуждены соглашаться работать неполный рабочий день. Причем, как показывает практика, им приходится работать больше, однако получают они за свой труд меньшее вознаграждение, чем рассчитывали. Лица, принадлежащие к этой социальной группе, нередко подвергаются большей эксплуатации и самоэксплуатации.

Более того, работники этой категории постоянно подвергаются самым различным ограничениям, вынуждающим их прибегать к смене прежней и поиску новой работы. Причём интенсивность смены мест приложения труда постоянно растёт. Согласно данным мониторингового исследования, проведённого в Новосибирской области, в 1995 году только 9,2% россиян несколько раз меняли место работы, тогда как в 2013 году такой опыт имели уже 21,2% обследованных.

В-третьих, нельзя не обратить внимания на безработных, численность которых также значительна. При этом нефиксируемая безработица значительно превосходит официальные данные. Академик РАН С. Глазьев считает, что «скрытая безработица составляет до 20%» экономически активного населения. По мнению экспертов, разрыв между регистрируемой и общей безработицей колеблется от 3,5 до 7 раз. Армия «лишних людей» особенно быстро растёт в годы кризиса. Так, в России в 2009 году численность безработных составила 6 млн. 373 тысяч человек, что означало рост почти на 50% по сравнению с 2007 годом.

Такая же ситуация характерна и для 2014—2015 годов, когда налицо кризисные явления в экономике, вызванные в том числе введением санкций против России и падением цены на нефть. Ожидается, что 2015 год принесёт значительное увеличение числа безработных. Об этом прямо заявил вице-премьер И. Шувалов, выступая в Давосе: «Нужно готовиться к росту безработицы». Уже в ноябре 2014 года в Екатеринбурге официальная безработица увеличилась до 6,8%, то есть поднялась до показателя, характерного для депрессивных регионов, а не промышленно развитых областей. Растущая скрытая безработица маскируется под нежелание регистрироваться, под случайные приработки, под эпизодическую занятость в личном, особенно сельском, хозяйстве.

В-четвёртых, трудно поддаются учёту и работники так называемых креативных профессий: специалисты по информационным технологиям, программисты и др. Их иногда пытаются представить приверженцами свободолюбивого духа, отвергающими строгую и мелочную регламентацию официальных (государственных, акционерных, частных) предприятий и организаций. Однако данные их качества на деле оборачиваются тем, что показная, хотя иногда в чём-то и привлекательная независимость на деле оборачивается той же беззащитностью, отсутствием социальных гарантий, одиночеством человека в случае непредвиденных жизненных обстоятельств, лишением стабильности и уверенности в будущем. Для этой категории лиц остро стоит проблема устойчивой постоянной занятости.

Аналогичное положение и у тех, кто занят заёмным трудом, суть которого заключается в найме в штат работников, какие выполняют заказы или оказывают услуги другим фирмам (предприятиям, организациям) на временных условиях.

К этой слабо фиксируемой массе примыкает, на наш взгляд, и часть трудовых мигрантов, численность которых в России значительна. Многие из них также ущемлены в правах, их труд, по сравнению с гражданами РФ, оплачивается ниже, им не гарантируется большинство социальных благ. Кроме того, они нередко подвергаются если не прямой, то косвенной этнической и религиозной дискриминации.

Наконец, к таким проблемным группам также относят стажёров и часть студентов, какие претендуют на то, чтобы занять в обществе и в профессии устойчивое положение. Многие из них находятся в состоянии неопределённости, соглашаясь на случайные и непостоянные виды занятости, часто ниже своих возможностей и оправданных претензий занять достойное место в жизни.

На наш взгляд, данные-то социальные группы и являются ответом на вопрос вице-премьера правительства РФ О. Голодец, как случилось, что 38 млн. лиц трудоспособного возраста работают в непрозрачных условиях.

Для обозначения всей этой совокупности россиян можно использовать всё шире входящее в обиход понятие — прекариат. Оно образовано от двух слов: от лат. precarium — неустойчивый, нестабильный, негарантированный и слова «пролетариат». На наших глазах появился новый социальный слой, которому присущи особые характеристики, отличающие его от других признанных социальных образований. В него-то и входят те, кто вовлечён в теневой, или, как выразилась О. Голодец, «нелегитимизированный», сектор рынка труда, кто занят временной, эпизодической работой, имеет урезанные социальные права и обладает ущемлённым статусом. Доля этой категории трудящихся во многих странах мира достигает от 30 до 50% численности трудоспособного населения.

Откуда и как появился новый слой

Он возникал постепенно. Люди с временной занятостью и сезонной работой в той или иной мере всегда были в истории каждого общества. Проанализируем современный промежуток времени, когда данные группы стали представлять не эпизодическую, а устойчивую и всё расширяющуюся форму использования наёмной рабочей силы.

Этот промежуток времени в значительной степени рукотворный: он начался под воздействием идей неолиберализма, какие стали набирать силу в 1960—1970-е годы. Неолибералы категорически отрицали роль государства в решении экономических проблем и на дух не переносили идеи централизованного планирования и регулирования. Они характеризовали страны рыночной экономики как глобальное свободное пространство, в котором трудовая занятость, прибыль и инвестиции безо всяких ограничений перетекают туда, где для капитала нет никаких ограничений.

Неолибералы категорически выступили не только против социалистической системы, однако и против социал-демократической политики, которую в той или иной мере проводило в послевоенное время большинство стран Западной Европы. Данные новые оракулы были убеждены, что социальные гарантии для рабочего класса и населения в целом, как и уступки профсоюзам, неизбежно ведут к замедлению экономического роста, ускорению деиндустриализации, понижению эффективности производства. Они также доказывали, что развитие экономики и увеличение конкурентоспособности возможно в условиях, когда принципы рынка будут пронизывать все сферы жизни общества. В конечном счёте данный курс был направлен на реализацию основной цели неолибералов: переложить бремя рисков и все заботы об общественной и личной жизни на плечи самих людей.

Неолибералы отказывались обращать внимание на тот факт, что такая организация экономики повышает уязвимость занятого населения, делает людей зависимыми от обстоятельств, на какие они не могут повлиять. Этой политикой была порождена изощрённая эксплуатация трудовых ресурсов, всех социальных групп за исключением немногочисленного класса богатых и сверхбогатых. Зато она максимально освобождает собственников от ответственности за нормальное существование млн. людей и их семей.

После многолетних усилий обратить внимание на свои идеи неолибералы в 1980-е годы добились поддержки сильных мира сего. Их рекомендации нашли яркое воплощение в политике американского президента Д. Рейгана и главы британского правительства «железной леди» М. Тэтчер. Реализация идей неолиберализма и вправду привела к повышению эффективности капиталистической экономики, однако одновременно произошли беспрецедентная деформация социальной структуры, рост безработицы, появление значительной массы людей, социальные позиции которых стали расплывчатыми, неустойчивыми, неопределёнными.

Нынешняя реальность такова, что в условиях наступающего кризиса социальное положение многих людей, даже занимавших недавно стабильное положение в обществе, серьёзно ухудшилось во многих странах Запада, а также в России. Огромная армия безработных (например, в Испании их численность достигает трети трудоспособного населения) постоянно пополняется прежде всего за счёт выпускников учебных заведений. Секвестрование рабочей силы касается не только мелких и средних предприятий, однако и таких гигантов, как «Газпром», «Роснефть», IBM, какие объявили о предстоящих сокращениях.

Итак, в мире, включая Россию, прекариат уже стал неотъемлемой частью капиталистического общества. В его состав попадают значительные группы населения, какие оказались в неустойчивом, нестабильном социально-экономическом положении, их социальный статус стал весьма условным, «усечённым». Их численность постоянно растёт во всём мире, однако в разных странах у неё свои особенности. Несмотря на все вариации и разные проявления жизнедеятельности, данный слой имеет достаточно чёткие характеристики. Ещё раз подчеркнём: временность занятости для значительной части населения становится постоянной величиной, могущей сопровождать её всю жизнь.

Основные черты нового социального слоя

У тех, кто относится к прекариату, прежде всего нет стабильных рабочих мест с долгосрочными гарантиями занятости. Следовательно, им присуще неустойчивое социальное положение, связанное с временной или частичной вовлечённостью в трудовой процесс. Численность и доля трудовых ресурсов, занятых на временной работе, за последние 30 лет возросла во всём мире. Особенно резким был скачок в Японии, где в 2010 году более трети граждан находились на временных рабочих местах. Ещё значительнее доля таких работников в Южной Корее. Здесь более половины всех занятых трудились на краткосрочных, не регулируемых законом работах. В Великобритании и Германии также используются различные ухищрения, чтобы считать работника временным. Что касается России, то сейчас временная занятость вкупе с фактической безработицей захватывают от 30 до 40% трудоспособного населения.

Временная или неполная занятость, делающая положение работника уязвимым, нередко оправдывается неотложной потребностью в гибком использовании трудовых ресурсов. В технократическом смысле полностью отрицать такой аргумент, вероятно, нельзя, однако тем более нельзя не обращать внимания на то, что эта гибкость оборачивается для работника огромными социальными издержками, в частности, деформацией или снижением социального статуса. И эта угроза серьёзно волнует людей. По информации проведённого Российским государственным гуманитарным университетом (РГГУ) всероссийского исследования экономического сознания (2012 г., 1207 чел., 8 регионов), 31,2% респондентов считают, что существует реальная вероятность полностью или частично лишиться работы.

Люди, какие по своим потенциальным возможностям и способностям вправе претендовать на стабильную занятость, вынуждены соглашаться на менее оплачиваемую и непрестижную временную работу. Возникает статусный диссонанс. Особенно он характерен для молодёжи, которая начинает свой жизненный путь и вынуждена соглашаться на практике с любыми предлагаемыми условиями. Конечно, она живёт надеждой, что это — кратковременные ситуативные издержки. Однако и в этом случае в сознание молодых закладывается ощущение несправедливости, а её наблюдения и уже приобретённый собственный опыт подсказывают, что временное легко становится постоянным. Чувство социальной несправедливости тем более возрастает после того, что они видят: дети высокопоставленных родителей, минуя всякие промежуточные ступени, занимают престижные должности, да ещё при этом назойливо демонстрируют своё превосходство над окружающими.

Например, не так давно приобрёл скандальную известность случай, когда 25-летний сын главы «Роснефти» Иван Сечин не только занял пост первого заместителя директора департамента этой фирмы, однако уже через 9 месяцев работы в ней получил орден «За заслуги перед Отечеством» II степени. Более того, в президентском указе значится, что он удостоен награды «за большой вклад в развитие топливно-энергетического комплекса и за многолетний (?) добросовестный (?!) труд». И это при том, что в этом указе нет ни одного бурильщика, ни одного инженера, ни одного учёного, а есть некие безликие «менеджеры среднего звена». Что в такой ситуации думать молодым людям, какие вынуждены искать работу или мириться с навязанной им, однако их не устраивающей занятостью? А ведь такой случай не единичен: СМИ не раз сообщали, что не обижены судьбой, родителями и щедрым государством и другие сыновья и дочери высокопоставленных родителей.

Всё это свидетельствует, что социальный лифт «заржавел» и перестал работать. Выходят наверх социальной лестницы избранные по сомнительным критериям люди. Однако ещё плачевнее, что резко сужается возможность обновления общества за счёт талантов из самых различных его слоёв. Серьёзно ограничивается необходимое и естественное генерирование способных и творческих людей на следующие ступени служебной лестницы. Россия сейчас постоянно слышит, что заняли ведущие посты в экономике и политике люди, какие являются прямой продукцией тех, кто находится у кормила власти или владеет капиталом, либо, в крайнем случае, те, кто прислонился к власти и капиталу, их обслуживает и услужает им.

Не менее важной характеристикой прекаритариев являются неустойчивость доходов, социальная незащищённость, лишение многих социальных гарантий. Это проявляется не только в более низкой оплате труда. Прекариат лишён таких гарантий в охране здоровья, помощи в обучении детей, организации отдыха. Как правило, этим людям «не светят» не только регулярные, однако и эпизодические поощрения. Благодаря статусу временного работника, ставшего массовым, работодатель освобождается от затрат на содержание трудовых ресурсов, сокращает их издержки, повышает доходность и главное (мечта неолибералов!) — перекладывает заботу о нынешнем положении и о будущей жизни на плечи самого работника «в целях формирования у него самостоятельности, ответственности и конкурентоспособности».

Общее чувство незащищённости усугубляется тем, что люди не получают социальных пособий (если они не зарегистрировались как безработные, от чего многие из них уклоняются, чтобы не прослыть «неконкурентоспособными» и не прописать себя на «социальном дне»). Они страдают не только от низкого уровня оплаты своего труда, однако ещё больше из-за отсутствия поддержки со стороны общества в необходимый момент жизни, из-за отсутствия положенных пособий и льгот от государства и предприятия (организации).

Для прекариата не существует реально действующих правовых актов (законов), гарантирующих от произвола, что особенно наглядно проявляется в несоблюдении базовых трудовых прав. По информации всероссийского исследования РГГУ, только 20,2% респондентов признали, что их работа по найму и/или дополнительная работа были официально оформлены трудовым соглашением с работодателем или уполномоченным им органом.

Прекаритарий лишён перспективы, не видит будущего при нынешнем устройстве общества и государства. Временная занятость приводит к отказу от профессиональной карьеры, от профессионального роста, от профессиональной перспективы. И всё это при том, что доход у них нестабилен, случаен, колеблется в зависимости от самых различных обстоятельств. Они даже не могут рассчитывать на помощь от ближайшего окружения, так как оно постоянно меняется. Если в целом в обществе, по данным всероссийского исследования «Жизненный мир россиян» (грант РНФ, №1800, октябрь 2014 г.), на данную помощь рассчитывают до 85%, то между прекаритариев на неё надеются лишь от 3 до 11%.

Отсутствие уверенности в будущем переносится и на членов семьи, на ближайшее окружение, заставляя людей задуматься над путями выхода из создавшегося положения. В этой ситуации для людей выбор вариантов поведения невелик:

а) смириться со сложившейся ситуацией, плыть по течению;

б) искать варианты приспособления, используя краткосрочные или среднесрочные меры по стабилизации своей жизни;

в) выступить с активными действиями против правящего режима, чтобы не окунуться в криминальную среду.

Прекариат по сути депрофессионален, ибо ему присуща частая смена мест приложения труда. И это не внутренняя потребность, а навязанная неолиберальной экономикой линия поведения. Такая ситуация касается огромной и постоянно растущей массы людей, какие работают не по полученной специальности. Если в 1995 году, судя по выборочным исследованиям, только 17,6% не могли устроиться по своей профессии, то в 2002-м их было 37%, а в 2013-м — уже 49,1%.

Каждый раз, теряя прежнее место работы, человек в большинстве случаев получает иную сферу приложения труда. В итоге он ориентируется на некие усреднённые знания и определённый, также усреднённый набор навыков, чтобы выполнять поручаемую ему усреднённую работу. Это особенно наглядно проявляется в судьбе выпускников университетов и других учебных заведений, из которых комплектуется «офисный планктон». Его занятость мало учитывает прежнюю подготовку молодых людей. Большинство из них, несмотря на ранее полученную профессию, удовлетворяют некоему набору усреднённых требований, необходимых для выполнения упрощённых функций: писать справки, готовить исходную информацию, собирать необходимые данные из различных источников, выполнять поручения, для реализации которых совсем не обязательно иметь высшее образование.

В этих условиях становится важным само наличие диплома об образовании без особого учёта, какое это образование и в чём оно заключается. В результате происходят массовая потеря профессиональной культуры и утрата профессиональной идентичности даже в том случае, если люди в прошлом имели серьёзный опыт работы по специальности и занимали ответственные должности.

Положение прекариата настолько нестабильно, что многие из тех, кого мы относим к этому социальному слою, ни разу не видели своего работодателя, не знают, кому принадлежат организации или предприятия, на которых они работают, не знают ни их планов по развитию или существованию, ни их будущего. Они отстранены от всякого возможного влияния и воздействия на те органы управления, какие ими руководят. Правящий класс стремится как можно шире распространить такую ситуацию в обществе.

Всё это позволяет сделать вывод, что общество столкнулось с новым видом отчуждения, которое в таком обличье и в таком масштабе в истории ранее не встречалось. Прекариат воспроизводит многие черты мануфактурного рабочего XVIII столетия. Став массовым социальным слоем внутри класса наёмных, эксплуатируемых рабочих физического и умственного труда, данный слой демонстрирует регрессивную тенденцию в современной динамике капитализма. Прекаритарии представляют собой огромную массу людей, какие, с одной стороны, сохраняют сущностные признаки эксплуатируемого класса, с другой — занимают в общественном производстве неустойчивое, нестабильное социальное положение, которое носит не временное, а длительное состояние. У этих людей нет уверенности в своей необходимости обществу, в своём праве претендовать на занятость по своей или смежной профессии, на социальную защищённость, на гарантированное будущее для своей семьи и своих близких. Этих людей капитал столкнул в такое положение, когда неизвестно, кому предъявлять претензии, кроме безымянных социальных институтов современного общества.

Прекариат непременно будет искать, сначала стихийными, а в будущем и организованными действиями, выход из такого своего положения. Как и другие слои трудящихся, подвергающиеся всё более жестокой эксплуатации, он начал использовать проверенные в прошлом такие инструменты классовой борьбы, как забастовки, митинги, демонстрации и т.п., и искать новые, непривычные и мало апробированные её формы (например, Европервомай в Западной Европе и Японии). Несомненно одно: уровень недовольства в обществе питается сегодня и из этих рядов.

По материалам сайта КПРФ