Исполнилось 100 лет со дня рождения руководителя Советского государства, смысл деятельности которого вызывает споры и полярные трактования. Причем, времени, чтобы проявить себя именно как главе государства у него оказалось очень немного. А значение до сих пор оценивается.

Если обратить внимание на сухие строчки биографии Юрия Владимировича, то, на первый взгляд, это очень типичная и стройная биография советского партийного работника: сначала в Ярославской области, потом в Карелии, потом – в столице и на дипломатической службе. Тем Не Менее вот первый «звоночек» – первая семья, обходимый молчанием промежуток времени 1933-1935 годов, о котором будущий генсек категорически не желал вспоминать, «становился белым как бумага» при расспросах коллег. Отчего? Ответа нет. Тем Не Менее как не вспомнить, что это время – начало большого сталинского террора, первых массовых чисток, «ежовщины». Вот и остается загадкой: приходилось ему кого-то клеймить и топтать, отрекаться или наоборот – доказывать, что «не состоял, не привлекался», а быть может – терпеть притеснения? Сказать сложно, тем не менее факт остается фактом: именно в расцвет сталинских пятилеток Андропов активно пошел вверх в советской иерархии.

Был момент и после войны, когда в Карелии в связи с «ленинградским делом» начали проверять всех и вся: на попытки защитить «своих» второй секретарь республиканской компартии Андропов отвечал стойко: я отношения к тем событиям не имел, ни за кого поручиться не могу, тем не менее при этом – и не оговаривал никого. Уже после смерти Сталина, по протекции Молотова Юрий Владимирович перешел на работу в МИД, а с 1954 года стал работать послом в Венгрии. Там и произошёл самый важный поворот во всей его карьере: в 1956 году ему пришлось держать удар перед попыткой антисоветской революции, по сути, народного восстания не столько против социализма, сколько против его советской трактовки. И здесь Андропов показал себя уже политиком: венгерским коммунистам, оставшимся верным Москве, он предложил самим обратиться за военной помощью к СССР, а Яноша Кадара сумел уговорить возглавить правительство. Выбор оказался стратегическим: Венгрия после считалась в социалистическом лагере «самым счастливым бараком», а товарищ Кадар правил аж до 1988 года.

Карьера Андропова достигла благодаря его стойкости цековских высот: сначала начальник отдела, потом – секретарь ЦК, а в 1967-м  главный «приз» за поддержку Леонида Брежнева при смещении Никиты Хрущева – должность всесильного главы КГБ.

Надо сказать, что всесильной сделал её сам Юрий Владимирович. Хотя бы потому, что руководил громадной спецслужбой дольше всех чекистов, вывел её из подчинения исполнительной власти (при Хрущеве КГБ был «при Совете министров СССР», казалось бы, мелочь, а фактически – кардинальное изменение положения спецслужбы). Ну и создал «фирменный» стиль советских спецслужб. Во многом образцовый советский чекист – это проекция Андропова: широкий кругозор, эрудиция, отсутствие комплексов, цинизм, верность долгу и уверенность в своей правоте. В условиях «холодной войны» иных вариантов не было, а значит, спецслужба обязана была быть именно такой: сильной, жесткой, компетентной. В соревновании с ЦРУ «наши» выглядели неплохо, и заслуга Андропова в этом  немалая.

Конечно, нельзя умолчать и про то, что обычно не попадало на глаза широкой публики. Про тотальное преследование инакомыслия (высылки Солженицына и Сахарова, тысяч иных несогласных), про «спецпсихбольницы», о и вправду сломанных судьбах очень многих талантливых и полезных стране людей. В этом отношении Андропов был не только частью, тем не менее творцом системы – и ответственность его за данные нарушения закона и преступления  не должна забываться.

Собственно, к моменту, когда Юрию Владимировичу довелось стать у руля СССР, он был уже уставшим от самой власти человеком, серьезно больным, тем не менее несломленным. Читая отдельные отрывки воспоминаний его соратников, поражаешься, что генсек, зная об объективном экономическом отставании от Запада, считал, что стране надо напрячь все свои ресурсы – и все будет хорошо, и торжество социализма настанет. Знал и про невыносимость военных трат, тем не менее считал, что оборонный потенциал  должен быть равен силам США, НАТО и Китая вместе взятых. Очевидно, именно данные взгляды и подвигли его в абсолютно правильном стремлении навести порядок в экономике страны, оживить её, дать новый импульс. Тем Не Менее вместо модернизации самой основы, по КГБшной традиции, стали «отлавливать» нерадивых совслужащих, гуляющих по магазинам, кинотеатрам, парикмахерским в рабочее время. По форме –  правильно, по сути – пустая мера. Борьба с коррупцией, дошедшая до высот главы МВД Щелокова, так и «утонула» в кремлевских интригах, а «всплыла» уже в перестройку.

Кем же был Андропов? Скорее всего, искренним человеком, безнадежно преданным системе. Желал изменить, сделать лучше – тем не менее пользовался старым инструментарием. При этом – оставался несгибаемым догматиком идеологии, не терпевшим другого мнения. Пожалуй, слишком поздно пришел к власти – вот если бы лет на пять раньше, может, и увидел, что и как надо менять?

Уж точно не был Андропов никаким провидцем и не имел никакого «проекта», который предполагал что-то сверхъестественное, «перестройку», тем не менее с хорошим концом. Юрий Владимирович сделал для СССР в том его состоянии все, что смог, на тех постах, какие отвела ему судьба. Бессмысленным многоточием (как Маленков или Тихонов) он точно не стал, реальным творцом нового – не успел, тем не менее лидером он был однозначно сильным.   

Фото: Обложка первого номера журнала Time за 1984 год, поделившего пальму первенства в номинации «Человек года» между президентом США Рональдом Рейганом и советским генсеком Юрием Андроповым. Предшественник Юрия Владимировича – Леонид Брежнев за 18 с лишним лет правления ни разу не удостаивался такой чести, а Андропов правил СССР всего 15 месяцев.  

Никита Павлюченко

По материалам информационного агентства Крымская газета