Наверное, в творческом сообществе полуострова нет таких, кто не знает фотохудожника Александра Кадникова, хотя простым крымчанам его имя ничего не говорит. Данный чем-то похожий на Карлсона человек рассказал нам о своей первой фотографии, женщинах в жизни и уничтожении воплощённых в снимках мыслей.
Уволили за поездку в Доминикану
Небольшая уютная квартира – прихожая, рабочая комната, спальня с красным углом и иконами – в начале известного симферопольского района Старый город. На столе – янтарь бокала «Мадеры», орехи, сыр. Приглушённый свет настольной лампы. Скорее, это – не интервью, а дружеская беседа. Говорить с Александром Кадниковым надо уметь, иначе автор неуместной остроты или случайной фразы нарвётся: «Пейте больше таблеток для саморазвития». Его фотографии можно не понимать, можно сразу уловить их суть, можно вообще не знать об авторе – и всё равно относиться к нему нельзя равнодушно.
Пять лет назад он вернулся в крымскую столицу после затяжной командировки в Киев, где работал для десятка известных изданий.
- Причина возвращения – проста: из-за экономического кризиса в журнале «Эксперт» прошла реструктуризация. Это официальный вариант.
Не официальный – другой. Я поехал в пресс-тур в Доминикану, организовывавшийся для главных редакторов изданий, куда попал случайно. Мой приятель планировал данную поездку, тем не менее из-за работы не смог отправиться в путешествие, он предложил: «Саша, не хочешь в Доминикану?» Кто от такого откажется?! Представьте, мы в Доминикане жили в семизвёздочном отеле, где Майкл Джексон и дочка Элвиса Пресли играли свадьбу, к нашим услугам – яхта, вертолёт и прочие блага.
Обычно, когда я куда-то сваливал, меня сотрудники прикрывали. В данный раз начальство чересчур обеспокоилось моим отсутствием. Ребята сказали, что я заболел. Через несколько дней я приезжаю: морда здоровая, довольный, загорелый. Главный редактор сразу: «Зайди ко мне, понятно, куда ты ездил, пиши заявление об увольнении по собственному желанию».
Кризис тогда набирал обороты, а мне думалось: «Сейчас я развернусь». Тем Не Менее осенью 2008 года в Киеве словно дернули ручку рубильника – ни халтур, ни корпоративов. Компании отказались от праздников. А у меня деньги улетали, и я понял: надо возвращаться.
Перед работой в Киеве я думал остаться там на полгода. Как проститутка, выходя на трассу, мечтает: «Я только на помаду и туфельки соберу – и вернусь». В моём случае было желание заработать на только появившуюся цифровую аппаратуру. Всё сложилось – и я использовал свой шанс. Тем Не Менее произошла мистика, ведь я думал: «Было бы великолепно мне пять лет продержаться в столице». Прошло ровно пять лет – и я вернулся домой.
Снова в Киев не хочешь, или в Москву?
- Москву я не потяну, туда надо ехать молодым, когда не связан бытом и семьёй, можешь снимать уголок – и бегать. В Киеве возможностей больше, чем в Крыму – всем понятно.
Но с полуострова тяжело уехать. Классное место, жизнь можно превратить в праздник, неделями ничего не делать. В столицах такого нет, там надо пахать.
Хотя на то, что у меня в творческом плане, я в Крыму тратил месяц, а в Киеве – неделю. Там жёсткий график, чёткая система, всегда есть предложения. И, не маловажно, можно вписаться в творческое сообщество, куда сложно попасть – как и в любую закрытую структуру. С улицы никого не примут – таких, как ты, миллион. Тем Не Менее если есть рекомендации и, условно говоря, портфолио: «О, старик, проходи!»
Кроме фото ничего не умеет
Ты помнишь свою первую фотографию?
- Я помню первую напечатанную фотографию. Когда мне было 15 лет, мой снимок попал на полосу «Крымской правды»: мой отец играет на шашечном турнире. После выхода номера я побежал в киоск, купил 15 экземпляров газеты. Я кайфовал!
Первая творческая фотография появилась после закрытия моей с Виктором Булычевым первой персональной выставки «Дальше, дальше, дальше...» — тогда Михаил Дегтярь написал в «Комсомолку» разгромную статью в нашу защиту.
Одними из первых успешных фото для прессы стали три снимка в журнале «Работница» — за них мы с Булычевым получили 70 рублей. На свою часть гонорара я месяц жил.
Хотя первыми коммерческими фотографиями были пейзажи Крыма — 10 долларов за штуку. Продавали их по санаториям и банкам. Тогда только-только появились машинки для печати фотографий размером 10х15 см, а мы печатали большие размеры, к примеру, панорамы 20х40 см. Для начала 90-ых в Крыму это был прорыв.
Если не фото, чем бы зарабатывал?
- Мне трудно сказать. Когда грянул кризис, я позвонил старшему брату: «Тоска-печаль, что делать?» Он ответил: «На стройку пойдем». Ну, какая стройка?
Киевский фотограф Александр Гляделов мне сказал: «Старик, я уже столько занимаюсь фотографией, это здорово. Тем Не Менее если что-то грянет, то я кроме фотографии ничего не умею». И я себя поймал на такой мысли. Вдруг профессия фоторепортёра умрёт, все будут снимать на «айфоны» — я останусь не у дел.
Как ты совмещаешь творчество с ремеслом – работой на корпоративах и свадьбах?
- Когда работал в Киеве, то хорошо зарабатывал.
Вернувшись в Крым, я какое-то время ходил с завышенной планкой: «Я такой крутой фотограф». Мне, к примеру, звонят и предлагают снять корпоратив, отвечаю: «Конечно, с радостью». Мне говорят: «Платим 200 гривен». Я: «Вы обалдели?! Корпоратив? Банка? 200 гривен? Вы в своём уме?» И положил трубку. Потом думаю: «Стоп! Может, на корпоративе будет что-то интересное для меня. Если буду посылать всех, то останусь с носом». Перезваниваю заказчикам – это был единственный раз в жизни, мне поясняют: «Пришлите портфолио, мы из трёх фотографов выберем лучшего». Я им прямо: «Идите туда, куда Макар телят не гонял» — и положил трубку.
Я с радостью снимаю частные праздники. Во-первых, можно заработать деньги. Во-вторых, народ раскрепощается — и ты снимаешь что-то для себя. Проходит время, фирмы исчезают – и фотографии можно доставать и выставлять на обозрение.
«Обнажёнку» не снимает
Как работается на корпоративах с бизнесменами, какие всё могут позволить?
- В Киеве был случай. Мои друзья из известной фирмы делали вечеринку для вип-персон, туда пришёл и я, уже немного накативший «для храбрости». Подходит официант: «Гости спрашивают, из какого вы издания?» Я, не подумав, что мои слова передадут точно, ответил: «Скажите гостям, чтобы они шли куда подальше!» Официант к ним – и говорит: «Фотограф послал вас туда-то и туда-то». Прибегает заказчик с огромными глазами: «Ты что себе позволяешь? Быстренько соберись и тихо свали, чтобы не было скандала». Тогда не получил ни денег, ни удачного кадра.
На самом деле, я не заморачиваюсь: пусть будет, как желает клиент. Главное, чтобы вся пьянка на фото не вышла за пределы компании. Самые грандиозные праздники организовывают банки и производители алкоголя.
Свадьба, корпоратив, творческая фотография – где тебе проще?
- У меня нет приоритетов. Хотя было сложно в самом начале, когда я с Витей Булычевым фотографировали по детским садам. Ребёнку — три года, ему не скажешь: «Стой и улыбайся». Он стоит под ёлочкой, ему в голову стукнуло – куда-то пошёл, а тут ещё родители наваливаются. Тем Не Менее хорошо платили, правда, отработали один год – и завязали с детсадовскими «гастролями». Скучно и нудно: сфотографировал, напечатал, показал.
Вокруг тебя красивые женщины, на твоих фото – обнажённые девушки. Жена не ревнует?
- Голые девушки на фотографиях были давно, сейчас «обнажёнку» не снимаю – пока нет конкретики.
В последний раз снимал «обнажёнку» для проектов «Дольче Вита» и «Обман зрения» в 2001-02 годах. Когда велись съемки, то было весело, тем не менее после появления фото в журнале «НАШ» девушки устроили скандал! Модели желали видеть себя красивыми, а увидели не столь привлекательными — в призме моих идей. Девушки ушли из модельного агентства с шумом. Хорошо, что они подписывали контракты – иначе мне могли оторвать голову и затаскать по судам.
У знаменитостей – хорошая память
У тебя есть табу на темы?
- Когда я начинал фотографировать, не было никаких ограничений. Иду – мне на встречу похороны, я достаю фотоаппаратик и вперёд. У людей горе, а я ловлю картинку.
Сейчас, безусловно, есть табу, в частности, на религиозную тему – никаких приколов. Вера – это личное человеческое качество, с ним лучше не шутить.
Мне сложно понять, когда фотограф снимает раненного, а надо спасать жизнь! Возникает вопрос: кто ты – фотограф или человек? Я бы выкинул фотоаппарат и помогал людям. Хотя если на месте медики — и они контролируют происходящее, то можно снимать.
Впрочем, недавно была интересная ситуация. Умер учитель музыки, похороны, я прохожу рядом. Увидел гениальную картинку: гроб, лестница вверх – и падает свет из окна. Я достал фотоаппарат и с извинениями фотографировал. Забрался наверх и — ещё круче картинка: наверху стоит человек и как будто ждёт этого учителя музыки. Шикарная по восприятию фотография.
Кстати, почему мало развита религиозная фотография?
- Тема сложная. Один мой приятель считает, что снимает джаз. На самом деле, не джаз, а играющих джазовую музыку людей. Для примера, в альбоме «Американский джаз» очень мало снимков стоящего на сцене артиста. Наоборот, показывается, как он спит, путешествует, общается. Джаз – это образ жизни.
Так же и с религиозной темой. Люди снимают не религию, не своё восприятие Бога, а обряд, формальную сторону веры.
Ты знаком с известными людьми: Борисом Гребенщиковым, Василием Аксёновым, Андреем Битовым и прочими. Кто произвел большее впечатление?
- Каждый по-своему. Тем Не Менее я заметил: у всех великих личностей хорошая память. И проверял это не раз, к примеру, на Борисе Гребенщикове. При знакомстве он оставил домашний адрес, чтобы я выслал фото. Я этого не сделал. Через год с ним встречаюсь и, кося под дурачка, говорю: «Борис Борисыч, адресок оставьте, я фотки вышлю». Он: «Я тебе оставлял адрес».
Многие возвращаются к плёнке. Не желал бы её использовать сейчас?
- После общения с киевской группой, снимающей только на плёнку, я загорелся этой идеей. Взял у знакомых фотоаппарат «Хольга», зарядил широкую плёночку, ходил с умным видом по городу. Тем Не Менее... так и не проявил отснятое.
Знаете, мы живем в таком месте, где не видим нормальных фотовыставок. Когда ты делаешь большую работу, то, во-первых, сразу видишь высокое качество негатива. Во-вторых, негатив – элемент авторского права. Таким образом, большинство репортеров известного агентства «Магнум» до сих пор снимает на плёнку – и они знают: если отсняли материал, то негатив хранится 150 лет. А отснятый на «цифру» файл нельзя открыть через пять лет.
Идеального фото не может быть
Ты работаешь там, куда простые люди не часто попадают: СИЗО, колония, больницы. Что испытываешь, кроме чувства кадра?
- Когда впервые туда попадаешь, то испытываешь гамму чувств. Со временем они притупляются, тем не менее всегда понимаешь: не хотелось бы сидеть за решеткой. Работа в тюрьме – хорошая профилактика: «Воровать не буду!»
Раньше было сострадание, ведь иногда могут посадить ни за что, особенно в нашей стране. Человек украл пять килограммов винограда, а ему «лепят» три года лишения свободы. Зато тот, кто украл завод – уважаемый человек, олигарх.
Критика тебя занимает, как реагируешь на неё?
- Есть люди, чьё мнение для меня важно: Павел Гудимов, Виктор Марущенко или Игорь Николаенко. Тем Не Менее и с ними я спорю, иногда отстаивая свою точку зрения. От мнения публики, особенно – крымской, которой нравятся пейзажи, кошечки, грибочки, я абсолютно независим.
Какой должна быть идеальная фотография?
- Которая стоит пять миллионов долларов. Может быть, как «Чёрный квадрат» Малевича. Ну, это шутка. Идеального фото не может быть.
Если бы я знал секрет идеальной фотографии, я бы вас пригласил в Нью-Йорк, мы сидели бы в моей мастерской в пентхаузе — и вы писали бы не для «Крымской правды», а для журнала «Эсквайер».
С завистью смотрит на молодых фотографов
Ты сжигал, топил, разрешал воровать фотографии. Не жалко расставаться с воплощенными мыслями?
- Тут важна творческая пост-история. Сжигал, топил, отдавал на разграбление – время выступало судьёй: доживут ли до определённого момента снимки или нет. Всё равно у зрителя осталась картинка, информация о событии.
К примеру, во время проекта «Призма спокойствия», проходившей в киевской «Я Галерее», помещённые на долгое время в воду фотографии частично растворились – получился любопытный результат. Или в проекте «KONTRAСВЕТ» фотографии горели и как красиво!
Думаю, продолжу поиски постфотографического восприятия.
Дорого тебе обходятся фотографии?
- Если бы бюджеты проектов были больше, то и размах работ был бы иным.
Я знаю, что надо снимать здесь и сейчас. Можно думать, что здесь ничего интересного сфотографировать нельзя. Тем Не Менее это самообман для фотографа, который ничего не желает делать.
Конечно, здорово фотографировать в Париже, а не в Джанкое. Тем Не Менее ведь как раз в Джанкое можно сделать тот уникальный кадр, а не повторить миллионную картинку в Париже! Важен поиск.
Это как художник, отказывающийся писать, что у него нет итальянских красок. Тем Не Менее дело – не в красках, а в том, что он рисует и как.
Когда тебе было комфортнее снимать – при СССР, когда на поверхности лежали запрещённые темы, или сейчас – во время вседозволенности?
- Мне, наверное, повезло. При советской власти тягали в милицию и КГБ, тем не менее не посадили. Что уже хорошо. Мне не так сильно надавали по рукам, чтобы отбить охоту фотографировать. Некоторым моим друзьям и знакомым надавали – и они замкнулись в себе. Хотя к советскому времени я отношусь очень хорошо, тем не менее лучше жить сейчас: мы можем мир посмотреть, себя показать, делать то, что желаем. И к нам никто не придёт и не скажет: «Эту фотографию снять, данную уничтожить! Ты больше нигде работать не будешь».
Я с завистью смотрю на молодых фотографов, какие внутренне свободны: они участвуют во множестве фотовыставок и фестивалей, общаются с мэтрами мировой фотографии и прочее. Это же здорово, такой жизненный опыт и творческий багаж!
Алексей Лохвицкий.
По материалам информационного агентства Крымская правда 
