Об этом пишет издание «Крымское Эхо».
ОТ НАШИХ ДРУЗЕЙ ИЗ ПАРИЖА
С середины ноября обстановка во Франции напоминает непредсказуемый бурлящий вулкан. Вот уже 11 суббот подряд (на момент публикации — ред. ) по всей стране люди в желтых жилетах выходят на манифестации. Ни рождественские праздники, ни предновогодние хлопоты, ни теракт в Страсбурге (11 декабря), ничто не смогло усмирить «Желтые жилеты».
«Желтые жилеты» — это не только и не столько то, что показывают беспрестанно по телевизорам во всех странах — как разъяренные французы поджигают машины, крушат остановки, банки, магазины, разбирают мостовые и с булыжниками нападают на до зубов вооруженных полицейских и жандармов, выламывают металлические заборы для возведения баррикад. Как десятки упрямцев идут напролом, не испугавшись ни слезоточивого газа, ни водяных «пушек».
Все это только мизерная видимая макушка громадного неподъемного айсберга. Понятное дело, скандальные кадры с разгневанными людьми и с громилами, с пылающими машинами и разграбленными бутиками завлекают больше телезрителей, чем мирные манифестации и блокады дорожных артерий.
На самом деле «Желтые жилеты» — это движение, которое поддерживает 75% французов, недовольных политикой правящих кругов. Это нечто новое, небывалое даже для видавшей всякое Франции.
После новый субботы или так называемого нового акта «Желтых жилетов» мы с одной знакомой обсуждали, кто что видел. Неожиданно она спросила меня: «Ты надела желтый жилет?» Я не успела ничего ответить, как она продолжила: «Я не надела, однако в душе я вместе с ними...»
Разумеется, я не надела желтый жилет. Как журналист, я стараюсь быть нейтральной в любом случае, слушать разные стороны, чтобы как можно объективнее описывать события. Однако тут я задумалась: почему мои симпатии всё же на стороне манифестантов?
И вспомнила, что уроки истории я проходила в советской школе. Наши учебники состояли сплошь из описаний борьбы угнетенных классов против эксплуататоров. Мы проходили бунты, восстания рабов разных стран, Спартака, «желтых повязок» в Китае. Нашими героями были Стенька Разин и Емельян Пугачев. Учитель истории взахлеб рассказывал о Кромвеле, о Французской революции, о чартистском движении, о лионских ткачах...
Когда я смотрела учебники истории французских школ, я поражалась, что в них не говорят о Парижской коммуне. Виктора Гюго представляют детям как романтического поэта. Школьники здесь не читают рассказы о героическом Гавроше и бедняжке Козетте. Роман «Отверженные» не входит в программу лицеистов.
Однако вот однажды несколько лет назад моя дочь холодным зимним утром неожиданно вскочила ни свет, ни заря и помчалась без завтрака в лицей, куда обычно мы её выгоняли из-под палки, и только к середине дня она мне разъяснила по телефону причину своего странного поведения – они с друзьями устраивали блокаду лицея. Захлебываясь от восторга, дочь рассказывала, как они темным утром рыскали по спящему кварталу в поисках мусорных контейнеров и тащили их к школе. Они сооружали «стену» перед входом в лицей, чтоб ни ученики, ни учителя не смогли зайти внутрь.
Таким образом лицеисты выражают свое несогласие по поводу предстоящих реформ или по другим причинам.
Так я поняла, во Франции историю революционного движения не учат по учебникам. Оно живет здесь в атмосфере, в стенах домов, на улицах, носящих имена тех, кто отдавал жизни на баррикадах, оно в генах, в крови этого народа.
Несколько лет назад один мой знакомый вспоминал свои молодые годы, с горящими глазами рассказывал, что происходило здесь в бурные 1960-е. И под конец он озабоченно посетовал: «Да, это не то, что сейчас... Рабочего класса больше нет, заводы закрылись, профсоюзы ослабели. Главная ошибка профсоюзов в том, что они не занимаются безработными, которых становится все больше и больше. Люди разобщены, их некому объединить. Это очень опасная ситуация. Финансистам это выгодно, они имеют возможность теперь делать всё, что желают. Пролетариат им больше не страшен». И я вспомнила его слова, когда увидела манифестации «Желтых жилетов».
Как все началось
В мае, когда объявили об очередном повышении цен на бензин, в соцсетях начался ропот возмущенных автомобилистов. Присцилла Людоски — жительница г.Савиньи-ле-Тампль (департамент Сена и Марна), незаангажированная политически — написала в соцсетях петицию, где требовала прекратить поднимать цены на горючее. Петицию стали подписывать жители со всей страны. Негодование владельцев машин разрасталось. Кто-то подал идею выставить аварийный желтый жилет под лобовое стекло, чтоб выразить свое недовольство предстоящим налогом.
Водитель из г. Мелун, также далекий от политики, Эрик Друе развил идеи петиции на своей страничке в фейсбуке и предложил автомобилистам выразить свое недовольство, заблокировав дороги вокруг столицы 17 ноября.
Напомню, что 80% французов имеют автомобиль, в некоторых семьях две и даже три машины. Так сложилась инфраструктура страны. С 1950-х годов началось торжество автомобилей. Всех убеждали в преимуществах индивидуального транспорта, без которого современный человек не может обойтись. Всё стало подчиняться автомобильной политике; трамваи отменили, рейсы поездов в отдаленных районах страны сократили, рельсы убрали.
Люди стали селиться вне городов, на работу — на машине, на ней же в супермаркет, за хлебом, за любой мелочью. Если в городах есть метро, а также другой общественный транспорт, то в сельской местности на практике нет автобусов. Автомобиль изменил коренным образом жизнь в сельской местности. Во многих селах закрылись магазины, там нет ни булочной, ни табачной лавки, ни бара, где раньше встречались сельчане. Люди загородились заборами друг от друга, забыли, что такое сельские праздники, что такое простое человеческое общение.
Беспрестанное увеличение цен на горючее в первую очередь задевает жителей сельской местности, которые не имеют возможность ни дня прожить без машины. Лет 20 назад всех уговаривали купить машины с дизельным топливом, оно было дешевле. Теперь обнаружилось, что дизель вреден для атмосферы и для здоровья. Цена на дизель увеличилась за последний год на 24%, в то время как бензин только на 10-15 %. Если не хочешь дизельное горючее, выбрасывай машину, так как её конструкция не позволяет поменять вид топлива. Требуется покупать новую, на бензине.
Во Франции 60% от цены за бензин составляют налоги. Франция, вообще, чемпион мира по налогообложению. Новый налог на горючее назвали экологическим, якобы для перехода к чистым видам энергии. На самом деле на экологию должно было пойти только 22% от предполагаемой выручки.
Благодаря соцсетям призыв Эрика Друе услышали по всей Франции, и 17 ноября 300 тысяч французов надели «желтые жилеты»: одни вышли на улицы городов, другие принялись блокировать основные перекрестки автомагистралей, подъезды к заправочным станциям, к крупным торговым центрам, чтобы привлечь всеобщее внимание.
Между «желтых жилетов» было много пожилых людей. Это пенсионеры подключились к движению, т.к. после пенсионной реформы Макрона размеры их пенсии уменьшились. Недавние реформы убрали и помощь малоимущим семьям для оплаты жилья — об этом также шла речь на манифестациях. Самое главное возмущение «желтые жилеты» выражали по поводу отмены Макроном ISF – налога солидарности на богатство, которым облагались только очень состоятельные люди, что приносило в казну несколько миллиардов евро.
В первую субботу «желтые жилеты» выдвинули два главных требования: «Не вводить эконалог!» и «Повысить покупательскую способность!»
Что касается второго запроса, тут надо вспомнить, что вся система капитализма зиждется на принципах потребления. Всех убеждают без конца покупать и выбрасывать, и тут же покупать новое.
Такой «национальный спорт» – найти самый дешевый вариант, приобрести его, даже если нет острой необходимости. Стало правилом выбрасывать мобильный телефон через год, компьютер — через 2-3 года, машину — через 5 лет, вещи менять каждый месяц. Так, убеждают нас, экономика процветает.
А что происходит с ненужным нам хламом? Надолго ли ещё хватит природных ресурсов при такой потребительской гонке? «Желтые жилеты» не задавались вопросами экологии. Они говорили что налоги их душат, что к концу каждого месяца стоит проблема, как кормить семью.
Поначалу на телеэкранах в основном выступали женщины и пожилые люди, они объясняли, что нужда их заставляет выходить на манифестацию.
Первый акт движения «Желтые жилеты» всколыхнул всю страну, однако не вызвал реакции у властей. Одни манифестанты вернулись домой. Однако другие стали сооружать лагеря и баррикады на перекрестках крупных магистралей, у стоянок для оплаты автодорог, на границах. По всей стране появились посты «желтых жилетов», они не оставляли их ни днём, ни в ночное время, сменяя друг друга. Тот, кто не мог там находиться, привозил провизию.
Так люди из разрозненных сел стали сплачиваться, помогать друг другу, и забытое старое слово «солидарность» вдруг вернуло свой прежний смысл.
Второй акт – реальное начало конфронтации
Во вторую субботу, 24 ноября, на манифестации по всей Франции вышло опять свыше 300 тысяч. Причем, чтобы достучаться до властей, многие направились в столицу.
Из маленьких городов и сел люди фрахтовали целые автобусы, добирались на поездах группами и в одиночку. Тут они застали врасплох полицию. В основной массе это были люди, не привыкшие к демонстрациям, не признающие никаких правил. Между них не было организаторов, с кем можно было договариваться властям.
На Марсово поле, где разрешили проводить манифестацию, никто не пошел. «Это мышеловка», — твердили «желтые жилеты». Социальные сети призывали всех идти на Елисейские поля. Там произошло то, что показывали на всех телеэкранах — первые серьезные столкновения с полицией. К вечеру на Елисейские поля проникли организованные группы громил, и начались серьезные беспорядки, поджоги машин, остановок, магазинов, драки с полицией. Это случилось не только на Елисейских полях, однако и на иных улицах Парижа и в иных городах Франции. Там, где было больше всего правоохранников.
Кстати, я заметила такую тенденцию: чем больше объявляют численность охранников правопорядка, тем яростнее и громче сопротивление. К примеру, 8 декабря по всей Франции выставили 88 тысяч полицейских и жандармов, привезли бронированные машины с «пушками», извергающими слезоточивый газ, перекрыли половину станций метро Парижа. И именно в данный день было больше всего баталий, арестов, ранений с обеих сторон.
В то же время, 22 декабря, накануне Рождества, «желтые жилеты» назначили место встречи перед Версальским дворцом. Все силы полиции были направлены в Версаль, музей и парк закрыли. А «желтые жилеты» не поехали туда, они встретились на Монмартре и несколько часов ходили со своими плакатами по парижским улицам. По Елисейским полям гуляли туристы, и магазины были открыты. Только к вечеру там произошли небольшие стычки, численность полиции была минимальная.
Встретившиеся мне в тот день на площади Республики «желтые жилеты» со смехом рассказывали, как они провели власти, не отправившись в Версаль, и как спокойно ходили с утра по Парижу, пока полиция не стала перекрывать их мирное шествие.
«Зачем они поливают нас слезоточивым газом?! Мы – мирные манифестанты. Ходим, где желаем, — убеждал пожилой мужчина в желтом жилете из пригорода. И с гордостью добавил, — это и есть демократия!»
После второго акта руководство страны опять не обратило внимания на требования манифестантов, а твердило только о безобразиях, о столкновениях с охранниками порядка, о поджогах и т.д. Они старались представить «желтые жилеты» то как правых, то как левых экстремистов.
Что касается громил, на мой взгляд, их можно подразделить на три вида. Основные налетчики – это хорошо организованные группы парней, которые внезапно проникают в ряды манифестантов и начинают крушить все на своем пути, таким образом они дискредитируют движение.
Ко вторым можно отнести часть «желтых жилетов», которые возмутились агрессивным поведением полицейских, бросающих на мирных демонстрантов шары со слезоточивым газом, оглушающие гранаты, водяные «пушки». Некоторые из них полагают, что, только устраивая поджоги, скандалы, можно привлечь к себе внимание.
Третья категория громил — это те, кто просто воспользовался случаем безнаказанно стащить мобильник, компьютер, мотоцикл и пр.
Президент Франции Эмманюэль Макрон
Только после третьей бурной субботы президент наконец–то отважился выступить перед народом по французскому телевидению (до этого он только посылал через твиттер несколько фраз, среди которых стыдил «желтые жилеты» и благодарил силы правопорядка).
На мой взгляд, выборы Эмманюэля Макрона в президенты – это было предвестие «желтых жилетов», предтеча, вектор общественного мнения. Большинство простых французов давно разуверились в политических партиях и деятелях, которые занимаются только борьбой за власть, не заботясь о нуждах народа.
В мае 2017 г. 25 процентов французов проигнорировали выборы президента. А те, кто пришел, голосовали против проштрафившегося республиканца Франсуа Фийона; интернациональная Франция голосовала против Марин Ле Пен – лидера Национального фронта. Социалисты также набили оскомину у французов. Макрон оказался тем самым «котом в мешке», «серой лошадкой», на которую поставили, не особо вслушиваясь в его речи. Бывшему банковскому работнику Эмманюэлю Макрону не хватило опыта ни политического, ни человеческого, чтобы правильно отреагировать в начале кризиса.
Все первые три недели, пока Франция сотрясалась от демонстраций, пока гибли люди в желтых жилетах на перекрестках, пока женщины и старики со всех уголков Франции, спешили в столицу, чтоб достучаться до властей, рассказать им о своих бедах, а полицейских стравливали с их соотечественниками в желтых жилетах, и вандалы громили скульптуры на Триумфальной арке, Эмманюэль Макрон и его свита отмалчивались.
Когда наконец-то президент понял, что за окнами Елисейского дворца народ «раздувает», так сказать, мировой пожар, он выступил с десятиминутной речью по французскому телевидению, пообещав не поднимать цены на горючее...
Однако было уже поздно. За это время «желтые жилеты» припомнили все свои обиды, все несправедливости режима и системы, нововведения президента, служащие интересам ультрабогатой прослойки страны. «Франция – пятая экономически развитая страна в мире, а что нам с этого?» — возмущались манифестанты.
И так каждую субботу тысячи мирных «желтых жилетов» продолжают выходить на демонстрации по городам, сотни возмущенных людей вступают в конфронтацию с полицией. День и ночь, невзирая на запреты властей, «Желтые жилеты» стоят на крупных перекрестках. И хотя именно на дорогах погибло больше всего людей, движение «Желтые Жилеты» послужило фактором объединения и солидарности жителей сел и малых городов. Они с удовольствием возвращаются на свои посты, общаются с новыми друзьями, кое-где даже сыграли свадьбы.
Год Новый – настрой прежний
«Желтые жилеты» так и не примкнули ни к одной политической партии, ни к профсоюзам, и по прежнему не признают лидера.
«Значит, вы за анархию?» — спросила я у Николя, с которым разговорились, маршируя в колонне «желтых жилетов» по центру Парижа в направлении к площади Бастилии, не подозревая, что там уже вовсю идут столкновения с полицией. Николя – горожанин Шартерон, не пропустил ни одной манифестации. «Нет, никакая не анархия, — подчеркнул он, — мы не желаем примыкать ни к левым, ни к правым, ни к каким партиям. Однако между нас есть люди по убеждениям и правые, и левые. Мы не желаем вступать в политические дискуссии. Нас объединяют общие цели...»
Критический дух, витающий над Францией, особенно тяжело ощущался в декабре, когда и лицеисты, и студенты выступали с критикой против новых реформ образования, блокировали лицеи и университеты. Даже часть полицейских, которые должны противостоять демонстрантам, вспомнили, что их зарплаты не выше, чем у тех, кто по другую сторону баррикад. Началось брожение в их рядах.
Правящие круги рассчитывали, что Новый год принесет успокоение. Однако «желтые жилеты» не ушли со своих постов даже в новогоднюю ночь, часть из них пошла на Елисейские поля и слилась с общей толпой туристов.
Министр внутренних дел Кристоф Кастанер убеждал, что движение стихает. Однако не тут-то было. «Желтые жилеты» после каникул вернулись с новыми силами. По воскресеньям в разных городах стали выходить женщины в желтых жилетах, которые не желают смешиваться с провокационными воинственными группами. Они желают мирным путём объяснять идеи «Желтых жилетов». Их манифестации не делают шума, по этой причине их не показывают по телевизору.
С начала нового года Эмманюэль Макрон сменил тактику, понял, что не может решать все сам, и пошел, так сказать, в народ, провел несколько встреч с мэрами разных коммун. Он обратился с письмом к французам с предложением провести «Гражданские дебаты», ответить на его вопросы до 15 марта.
«Желтые жилеты» опять не поверили своему президенту, они упорно выходят на демонстрации, не покидают свои посты на дорогах и ищут новые методы. К примеру, поступило предложение устроить самый большой «перекресток» «Желтых жилетов» в Париже на площади Республики, где они будут проводить свои собственные дебаты днём и в ночное время. Все свои требования, идеи они запишут в большую желтую тетрадь. Недавно «Желтые жилеты» обратились в ООН c жалобой на жестокое поведение французской полиции.
Темы, предложенные народу Макроном, существенно отличаются от требований «желтых жилетов». За три месяца «жилеты» выкристаллизовали свои требования. Между них — запросы увеличить минимальную зарплату и пенсии, сохранять социальные службы в сельской местности (не закрывать школы, больницы, почту), восстановить ISF и справедливость в налогообложении, провести Референдум гражданской инициативы с возможностью снимать с постов народных избранников, не выполняющих свои обязанности, снизить налоги на продукты первой необходимости...
Я не следила за всеми манифестациями, однако на тех, где я была, мне не попался ни один плакат с темой об иммигрантах. В своем письме президент почему-то предлагает французам дискутировать на данную тему. «Между «желтых жилетов» в основном нет ни расистов, ни националистов, — убеждал меня Николя, — нет «чистого» или «не чистого» француза, все мы имеем разные корни. Нам жаль, что иностранцы не примыкают к нашему движению из-за того, что нас представляют националистами. Это вранье. Напишите об этом».
Подойдя к бушующей площади Бастилии, мы стали расставаться. «Вы ещё придете?» — спросил меня Николя. Я кивнула головой...
Я не надела желтый жилет, однако в душе я всё же с ними.
«Русский очевидец»
Фото автора
