Сатирические заметки публициста, члена КПРФ Александра Трубицына.
В советское время было у журналистов любимое развлечение – копья ломать.

Затеют какой-нибудь всесоюзный диспут или дискуссию – и пошли копья ломаться, только треск стоит. Наломают несколько возов, компетентная комиссия многие тысячи читательских писем перечитает, заключительные выводы сделает, итоги подведёт – и перерыв до следующей дискуссии.

Причём ведь дискуссии были не как нынешние телевизионные, кухонно-лавочные – кто с кем переспал или кто сама такая – а очень серьёзные.

Например, в начале 70-х шла всесоюзная дискуссия в прессе на тему «что есть наука, а что есть не наука» (точное название не помню, тем не менее смысл именно такой).

Много было копий сломано, много букв написано и напечатано о науках естественных, не естественных и противоестественных, науках технических и гуманитарных, науках научных и ненаучных.

В конце концов в споре родилась достаточно очевидная и незамысловатая истина: наука есть то, что может давать точный прогноз.

Например, химия – наука, ибо совершенно точно предскажет и рассчитает, какая масса гидроксида натрия образуется при взаимодействии с водой пяти граммов натрия. А вот алхимия не наука, ибо скажет нечто вроде «соедини с водой извлечённое при нагреве в железной ёмкости – и получишь искомое».

Геометрия – наука, потому что точно и полностью может описать все свойства квадрата и методы его построения. А искусствоведение – не наука, ибо не может объяснить, почему один чёрный квадрат оценивают в миллионы, а другой – абсолютно, неотличимо такой же! – не стоит ничего.

Астрономия – наука, которая может дать точный прогноз о расположении планет через час, через месяц, через век, а астрология не наука, ибо точный прогноз дать не может.

Я вспомнил данный всесоюзный диспут после того, как услыхал слова В.В. Путина на заседании Экономического совета 25 мая, что «никакой монополии на истину в экономической дискуссии быть не должно».

Собственно, поэтому, наверное, впрягли в Экономический совет коня – Глазьева, и трепетную лань – Кудрина. Или, расширяя список – Медведева, Силуанова, Улюкаева, Грефа, чтобы уж окончательно получились Лебедь, Рак и Щука. Вот уж точно – ни монополии, ни истины здесь и быть не могло.

А вообще экономика – наука или не наука? Если наука – почему не даёт точного пути достижения цели? А если не наука – почему на просторах России пасутся тучные стада учёных-экономистов, паразитируют на общественном теле десятки экономических институтов и фондов?

Можно ли представить, что на совещании у Сталина 13 мая 1946 года по вопросам ракетного вооружения, где было приято великое Постановление № 1017-419сс, открывшее человечеству дорогу в космос, один специалист предложит заправлять ракеты макаронами, другой заявит, что ракеты не нужны, а надо крылышками бяк-бяк-бяк-бяк, третий скажет, что вопрос следует рассматривать философски – и в этой болтовне потонут здравые и единственно верные идеи? А ведь это Постановление (всего-то 32 пункта!) учитывало всё, до мелочей, вплоть до распределения пайков, жилья и транспорта, назначало ответственных за каждую задачу, расписывало все взаимосвязи и иерархию – и та ракетно-космическая отрасль, которой гордится сегодня Россия, была создана с нуля по ясному и чёткому плану.

В любой науке критерий истинности – практика. В любой науке эксперимент имеет ключевое значение. Наши учёные-экономисты, всякого размера гайдарочубайсы, провели самый дорогой в истории человечества эксперимент – «переход к рыночной экономике». Результат? Уничтоженные заводы и целые отрасли промышленности, умершие города и деревни, потерянные, неродившиеся десятки миллионов населения, деградация науки и образования, чудовищное социальное расслоение, рост преступности, алкоголизма и наркомании, колониальная зависимость от импорта.

Ладно, время не повернёшь вспять. Тем Не Менее если уж садистский эксперимент псевдоучёных обошёлся так дорого – почему его результаты не исследованы, не опубликованы, не растиражированы в прессе и школьных учебниках? Ведь теория эксперимента и способы обработки результатов разработаны в науке давно и фундаментально! Эксперименты Галилея или Фарадея знал каждый советский школьник, на уроках учили проводить опыты и обрабатывать их результаты – почему на всеобщее обозрение не выставлены результаты экономического эксперимента, не обработаны его результаты, почему выводы в цифрах, сравнениях, графиках и диаграммах не вошли в школьные и вузовские программы?

Нашей стране не раз приходилось сталкиваться с проблемой импортозамещения. Воспользовавшись тем, что разрушены были во время войны металлургические предприятия, западные «партнёры» перерывали то поставки тонкого металлического проката, то труб большого диаметра. «Москвичи» и «Победы» типа «кабриолет» тех лет, с откидным матерчатым верхом – не пижонство и не дань моде, а экономия тонкого листа. На грузовиках ставили дверцы и крылья из фанеры, кабины делали из дерева.

Но советские экономисты решили проблемы в кратчайшее время: были спланированы, построены, обеспечены оборудованием и кадрами новые заводы, и пошёл потоком стальной лист, и пошли газопроводные трубы большого диаметра, да ещё с надписями «Вылетишь в трубу Аденауэр!» (канцлер ФРГ, организовавший меры).

Но я просто не понимаю, как в условиях капитализма может работать механизм импортозамещения. Это как, надо ждать, когда найдётся буржуй-патриот, который построит завод, закупит оборудование, обучит кадры, наладит выпуск нужной России продукции? И упустит прибыль, которую может получить, спекулируя кофе в Африке или бананами в Южной Америке? Как там по науке экономике это предполагается?

В любой науке подразумевается как фундамент честность и ответственность. Демонстрируя студентам закон сохранения энергии, учёный физик становится к стенке, подносит ко лбу гирю, подвешенную к потолку на тросе – и отпускает её. Тяжёлый маятник летит через всю аудиторию, потом возвращается к учёному. Тем Не Менее он стоит спокойно и неподвижно – наука физика гарантирует, что смертоносный груз не дойдёт до его головы, остановится чуть-чуть раньше. В прежние времена инженер мог встать под построенным им мостом во время испытаний, ибо уверен был, что построенный им по науке мост выдержит предельную нагрузку. При допуске к работе с космическими аппаратами я под расписку знакомился со статьёй УК, дающей «до шести лет общего режима» за халатность, т.е. за перепутанные 1 и 0 в программе между многих тысяч единиц и нулей. Тем Не Менее я был уверен и в науке, и в своих знаниях, и расписка воспринималась как пустая формальность и фильтр против невежд и лентяев.

Среди наших учёных от экономики, великих, средних и мелких я особо выделяю Явлинского Григория Алексеевича. Вот это – титан! Он брался переустроить (в лучшую, конечно, сторону) всю советскую экономику за 500 дней.

Ах, как жалею я, что я не царь! Или хотя бы нет у меня той бумаги, которая приснилась однажды Булгакову, где

«…Потом – красным чернилом: «Поручить».

Вот только поручили бы – как Булгакову! А я бы, по-булгаковски, при первой же заявке этого учёного экономиста, повелел бы оборудовать ему в Правительстве России роскошный кабинет со всеми видами связи (одних телефонов чтобы полсотни было!), дать в распоряжение тридцать пять тысяч одних курьеров, пятьсот секретарш-гурий, по одной на каждый день, бочку варенья и корзину печенья, и вообще всё, что хочет.

А к кабинету – с Красной площади – красную ковровую дорожку. И – духовой оркестр в тысячу труб и барабанов! И миллион алых роз! И белого коня – чтобы въехал на нём Григорий Алексеевич на творение великих дел.

Ехал бы на белом коне по красной дорожке Григорий Алексеевич, шляпой, сделанной по дизайну де Сент-Экзюпери, приветствовал бы толпы почитателей – и вдруг между общего благолепия заметил бы полное безобразие – грубо отёсанный кол, врытый в землю возле кабинета.

– Что это? – возмутился бы Явлинский. – Убрать это безобразие!

А я – сладким голосом: – Никак невозможно, Григорий Алексеевич. Ибо если через 500 дней не будет сделано обещанного, или – от чего Боже упаси – станет народ хуже жить, держава урон какой понесёт – на 501-й день сидеть Вы будете на этом колу. А ежели всё удастся, как Вы по науке экономике вычислили и пообещали – будет Вам на этом месте памятник из чистой бронзы с позолотою! Или мрамора – если возжелаете.

А то ведь что получается? Если слесарь-сантехник полкрутки не докрутил, водопление устроил – спросят с него и за попорченную мебель, и за вздутый паркет. Или, например, водитель правила нарушил, чужую машину разбил – оплати ремонт, а если люди пострадали – то и срок отбывай. А вот ежели ты на руководящем посту – твори, что хочешь, страну разоряй, земли раздавай, кровушку проливай – а тебе потом за это Ельцин-центр за многие миллиарды построят. Или, как наши вольные рыночные экономисты привыкли: палец поглубже в нос – и копай там советы и рекомендации, это же всё рано, что советовать-рекомендовать, монополии на истину нет, это вам не бином Ньютона.

Так вот, товарищи учёные, доценты с кандидатами по экономической части – любая наука должна быть честной и нравственной. И отвечать точностью прогноза за каждую свою букву и формулу. И в виде готового продукта выдавать такую же истину в последней инстанции, как математика, физика или астрономия (Конечно же, продолжая и углубляя поиск, тем не менее не споря о том, вращается ли Земля вокруг Солнца.) А то наши профессора экономики слишком уж напоминают профессора киноэтики из записных книжек Ильфа: «Профессор киноэтики. А вся этика заключается в том, что режиссёр не должен жить с актрисами».

А.К. Трубицын.

По материалам сайта КПРФ