К хору польских политиков, пытающихся принизить вклад СССР в разгром фашистской Германии, добавил свой голос Вацлав Радзивинович (W. Radziwinowicz), московский шеф-корреспондент одной из ведущих польских газет «Gazeta Wyborcza». Причем он превзошел польского министра иностранных дел Гжегожа Схетыну (G. Schetyna), утверждавшего, что концлагерь в Освенциме в 1945 г. освободил Первый Украинский фронт, то есть некая украинская армия. Радзивинович, в жилах которого течет и русская кровь, в статье, опубликованной в «Газете Выборчей» за 5 апреля 2015 г. договорился до того, что России, государству с многовековой историей, не раз спасавшей Европы от всякого рода диктаторов и завоевателей, давшей миру величайших изобретателей, писателей, композиторов, нечем гордиться, кроме взятия Берлина и полета Гагарина.
По правде говоря, двух эпохальных событий - взятия Берлина и полета Гагарина, вполне достаточно для увековечивания роли России, носившей название СССР, в мировой истории. Но пан Радзивинович решил добавить свою ложку дегтя. Он ничтоже сумняшеся обвинил россиян в том, что они превратили историю в некую религию.
Вот как Радзивинович пишет об этом: «Культ Победы семидесятилетней давности, слово, которое в России всегда пишут с заглавной буквой, превратился в фундамент гражданской религии, неоспоримой догмой, которую со всей силой стережет государство, закон и церковь».
Как известно, догматизм предполагает консерватизм в мышлении, слепую веру в авторитеты, во многих случаях ложные. Одним словом, по Радзивиновичу получается, что россияне создали из победы над Германией некий догматический культ, за которым прячут свои комплексы.
Исторические несчастья Польши
Шеф-корреспондент «Gazeta Wyborcza», рассуждая о комплексах россиян, запамятовал известное библейское выражение: «Лицемер, прежде вынь бревно у себя из глаза и тогда увидишь, как вынуть соринку из глаза своего собрата». Между тем не секрет, что закомплексованность на историческом прошлом присуща именно польской правящей элите и общественности.
Для доказательства сошлюсь на Ежи Урбана, редактора польского популярного журнала «Nie» («Нет»). 30 апреля 2007 г. он опубликовал статью «От ляхопровода до трубопровода», в которой показал роль истории в Польше. «Польская историческая политика произрастает из трагизма польской истории. Когда польский народ слезал с дерева, то зацепился шерстью за ветку и упал под машину. Скорее всего, на голову упал. Это стало началом множества неудач, из которых и состоит наше прошлое.
Наши исторические несчастья - это Россия, Германия, Франция, Швеция, Литва, магнаты, наводнения, потопы и разливы, либерум вето, коммунизм, гитлеризм, Наполеон, сентябрьское поражение и поражение под Мачеевицами, масоны, крестоносцы, казаки, оккупации, разделы, выборные короли, спецслужбы, турки и украинцы, УПА*, КГБ, НКВД, ZNP и GG, сталинизм, посткоммунизм, военное положение, Миллер, последняя черта, Тарговица и торговый центр в Катовицах. Обиды и страдания предков дают Польше вечное моральное преимущество над другими, обычными странами».
Но претензии Польши к другим странам, основанные на ущербной исторической памяти, это полдела. Польское общество отличает крайняя не критичность и догматизм в восприятии исторического прошлого. Об этом напоминает судьба польского историка Казимира Валишевского (K. Waliszewski; 1849—1935 гг.).
Он, исследуя политику Польши в XVIII веке пришел к неприятному для польской исторической науки выводу. Речь Посполитая (Rzeczpospolita) была разделена между Австро-Венгрией, Пруссией и Россией не вследствие злой воли этих держав, а из-за непродуманной и недальновидной политики самих польских властей.
Этот вывод Валишевский обнародовал в 1887 г. в своей книге «Potoccy i Czartoryscy» («Потоцкий и Чарторыйский»). В итоге он подвергся жесточайшей обструкции со стороны польской национально-освободительной историографии и ему в 1889 г. пришлось покинуть Польшу. Оставшиеся 46 лет жизни опальный историк прожил во Франции.
С тех пор печальная участь Валишевского довлеет над каждым польским историком и политиком. Не дай Бог усомниться в общепринятых исторических догмах - шаг вправо, шаг влево от них и расплата неминуема. Это ярко демонстрирует ситуация с известным Катынским делом. За 72 года оно в Польше превратилось в некий религиозным культ.
Девятая могила в Катыни
Никто не имеет право сомневаться в нацистско-польской версии катынского преступления, согласно которой виновником гибели тысяч польских граждан является сталинское руководство, хотя документальные подтверждения этому отсутствуют. Об этом Минюст РФ заявил в своих меморандумах, направленных в 2010 г. в Европейский суд по правам человека.
Поляки демонстрируют поистине болезненную страсть, придумывая новые акции и ритуалы, призванные увековечит память катынских жертв. В ноябре 2007 г., в Варшаве состоялась помпезная публичная двухсуточная акция посмертного (!) повышения в воинских званиях 14 тысяч польских военнослужащих, фигурирующих в кáтынском списке.
В 2010 г. началась всепольская акция по увековечиванию памяти катынских жертв под названием «Дубы памяти жертв Катыни». В ходе акции было посажено 21.473 именных дуба в память каждого польского гражданина, числящегося в катынском списке. Судя по времени роста дубов, акция «Дубы памяти» может продолжаться, как минимум, лет сто, в течение которых шефствующая над дубами польская молодежь будет вспоминать Россию недобрым словом. К этому следует добавить ежегодные фотовыставки, марши, научно-исторические конференции, какие постоянно возвращают катынскую тему на первый план в польских СМИ.
При этом 150 тысяч зверски замученных националистами из Украинской повстанческой армии поляков в 1943 г. (Волынская резня), такого внимания польских властей не удостоились. Об этих «второстепенных жертвах» в Польше предпочитают говорить вполголоса.
Да и с катынскими жертвами в Польше всё не просто. Известно, что 12 апреля 2010 г. в телефонном разговоре, исполняющий обязанности президента РФ В. Путин сообщил президенту Польши А. Квасьневскому (A. Kwaśniewski) о том, что в ходе работ по благоустройству Катынского мемориала были обнаружены новые захоронения польских военнослужащих.
«Gazeta Wyborcza» в публикациях от 13 и 14 апреля 2000 г. сообщала, что супруга польского президента Иоланта Квасьневская посетила польский мемориал в Катыни и ей «власти Смоленска показали место, расположенное в нескольких сотнях метров от польского кладбища, в котором могут находиться следующие тела зверски убитых поляков». Кстати, пан Радзивинович трудится именно в «Gazeta Wyborcza».
С тех пор минуло 15 лет, но в Польше предпочли забыть о новом, 9-ом катынском захоронении. Не хочет затрагивать данную тему и Радзивинович. В чем причина? Ведь польские власти и общественность заявляют, что судьба каждого погибшего в Катыни поляка священна. Всё дело, видимо в том, что вскрытие нового польского захоронения «обрушит» официальную версию катынского преступления.
Придется объяснять, останки каких поляков обнаружены в новой могиле? Ведь, как утверждается, ВСЕ четыре с лишним тысячи польских офицеров из Козельского лагеря якобы идентифицированы и перезахоронены в могилах Катынского мемориала. А других в Катыни, согласно официальной версии, не может быть.
В апреле 2011 г. о 9-ом польском захоронении в Катыни я писал в открытом письме Сопредседателю польско-российского форума гражданского диалога, режиссеру Кшиштофу Занусси (K. Zanussi), но ответа так и не дождался.
Письмо также было направлено журналистам ведущих польских СМИ (Ежи Мальчыку (ПАП), Анджею Заухи (TVN24), Марцину Смяловскому («Польское телевидение»), Юстине Прус («Rzeczepospolita»). Помимо этого оно было опубликовано в интернет-газете «Столетие» (18 апреля 2011 г.) и в газете «Спецназ России» (№ 5/176, 2011 г.) Но в ответ тишина.
Как это объяснить, уважаемый пан Радзивинович? Почему в Польше такое избирательное отношение к исторической памяти? У кого же в этом случае комплексы и догмы по поводу исторического прошлого – у россиян или у поляков? Ясно одно, польским журналистам можно писать о чем угодно, критиковать всех, но только, если это не затрагивает основ официального догматического исторического прошлого Польши. Иначе…
Кто был союзником нацистской Германии?
Учитывая вышеизложенное, видимо, целесообразно провести для польских оппонентов небольшой ликбез по поводу некоторых спорных событий польско-российской истории. Прежде всего, поговорим о мифе союзничества СССР с нацистской Германией и, что их союз, скрепленный так называемым пактом Молотова-Риббентропа, обусловил начало Второй мировой войны.
Известно, что Польша была первым государством, которое после прихода нацистов к власти в Германии установило с ними дружеские отношения. Уже в октябре 1933 г. после выхода Германии из Лиги Наций польская дипломатия добровольно взяла на себя защиту интересов нацистов в этой организации. Это неопровержимый факт союзничества Польши и Германии.
26 января 1934 г. Польша (первая в Европе) подписала с нацистской Германией «Договор о ненападении между Германией и Польшей» сроком на 10 лет. В нем, точно также как в пакте Молотова-Риббентропа, подписанным 23 августа 1939 г., были прописаны принципы невмешательства во внутренние дела друг друга и оговорены «сферы интересов» в Европе, в частности, в Чехословакии и Прибалтике.
В секретной части германско-польского договора, которая скрывается до сих пор, был пункт о военной помощи. В соответствии с этим пунктом польские и немецкие военные договорились о линии демаркации войск при вторжении в Чехословакию в сентябре 1938 г.
В июне 1934 г. Начальник польского государства, маршал Юзеф Пилсудский (номинальным президентом Польши в то время являлся Игнацы Мосьцицкий) в Варшаве с королевским размахом принял министра имперской пропаганды и образования Йозефа Геббельса.
Подтверждением весьма теплого приема Геббельса в Польше служат многочисленные фото германского министра с «польскими друзьями». В частности, на фото от 15.06.1934 г., где Геббельс запечатлен вместе с Ю. Пилсудским, германским послом в Польше Г. фон Мольтке и министром иностранных дел Польши Ю. Беком, он выглядит крайне довольным.
Неоднократно поохотиться в польской Беловежской пуще приезжал рейхсмаршал Герман Геринг, второе лицо в нацистской Германии. Фотоархив пребывания Геринга в Польше насчитывает не один десяток фото. Это документальные исторические факты, подтверждающие союзничество Польши с Германией.
В рамках польско-германской дружбы польский министр иностранных дел Юзеф Бек был частым гостем в Германии. 5 января 1939 г. он был принят Адольфом Гитлером в его личной резиденции Берхтесгаден. В ходе встречи Гитлер предложил Польше участвовать в «крестовом походе» против СССР. Фюрер заявил, что существует «единство интересов Германии и Польши в отношении Советского Союза» и, что «каждая использованная против СССР польская дивизия означает экономию одной немецкой дивизии».
Однако Польшу тогда не устроили немецкие условия по Данцигу и данцигскому коридору, а также пугали перспективы утратить территории Украины и Белоруссии, захваченные в 1920 г. Это и стало главной причиной разногласий между Польшей и Германией.
26 января 1939 г. Бек в беседе с Риббентропом вновь подтвердил, что «Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Чёрному морю». Но Германия не спешила гарантировать Польше территории, на какие претендовала сама. Так союзники не нашли общего языка. В итоге Гитлер в апреле 1939 г. денонсировал германо-польский договор о ненападении 1934 года. После этого фюрер приказал форсировать подготовку плана операции «Вайс» — войны с Польшей. 11 апреля 1939 г. он утвердил данный план, а в середине мая 1939 г. Гитлер согласился с программой боевого развертывания Вермахта на границе с Польшей.
Как видим, ещё за полгода до заключения пакта Молотова-Риббентропа, который поляки преподносят, как «спусковый крючок» Второй мировой войны, Гитлер принял окончательное решение о нападении на Польшу.
Немало интересных фактов о союзничестве Польши и Германии содержится в сборнике рассекреченных документов «Год кризиса 1938-1939. Документы и материалы», изданном МИД РФ в 1990 г. Новые свидетельства тесного идейного и военного сотрудничества Польши с Германией были представлены российской общественности 1 сентября 2009 г. в сборнике рассекреченных документов из архива СВР под названием «Секреты польской политики. 1935–1945».
О четвертом «разделе» Польши в 1939 г.
В завершение несколько слов ещё об одном историческом мифе. Речь пойдет о так называемом четвертом «разделе» Польши в сентябре 1939 г., когда СССР вернул территории Западной Белоруссии и Западной Украины, отторгнутые Польшей в 1920 г.
В Польше утверждают, что это исконно польские территории. Но это не так. Напомню, что в 1569 г. Великое княжество Литовское (ВКЛ), пытаясь сдержать натиск Московского княжества, пошло на союз с Польским королевством (ПК), скрепив его подписанием Люблинской унии. По этой унии ВКЛ уступило Польше три самые богатые воеводства – Киевское, Волынское и Подольское, когда-то являвшимися частями православной Киевской Руси.
После унии началась интенсивная польская экономическая и культурная экспансия на данные территории, подкрепленная политическим и военным давлением. В результате правящая православная элита этих территорий окатоличилась и ополячилась. Известные польско-литвинские княжеские роды: Вишневецкие, Огинские, Сапеги, Ходкевичи, Чарторыйские, а также графы Тышкевичи имели русские православные корни.
Однако православное население трёх воеводств сопротивлялось польской и католической экспансии. Ярким примером этого являлись бунты и восстания запорожских казаков, красочно описанные Н.В. Гоголем. Во времена Российской царской империи всевластие польских панов на этих территориях (за исключением галицийских, отошедших Австро-Венгерской империи) было несколько ограничено.
Притязания Польши на территории Белоруссии и Украины возобновились с появлением в ноябре 1918 г. независимого польского государства во главе с Ю. Пилсудским. Он мечтал восстановить Польшу в границах 1772 г. за счёт западных территорий Советской Белоруссии и Советской Украины, входивших тогда в РСФСР.
Поэтому вполне объяснимо, что в ноябре и декабре 1918 г. в ответ на предложения правительства РСФСР об установлении дипломатических отношений польское руководство отвечало отказами. Оно специально затягивало установление нормальных отношений с Советской Россией, пытаясь воспользоваться её слабостью и добиться максимальных территориальных приобретений на востоке. В результате продвижение польских войск на территорию РСФСР продолжалось на протяжении 1919 г. и первого полугодия 1920 г.
Польские историки голословно утверждают, что агрессором в данный промежуток времени являлась Советская Россия. Да, большевики лелеяли планы использовать территорию Польши, как коридор для разжигания революционного пожара в Европе. Но вплоть до конца 1920 г. их положение в России было весьма шатким. Шла гражданская война. Помимо этого ситуацию осложняла военная интервенция иностранных держав. Ни о каких значительных воинских силах, а тем более о военных операциях на советско-польской границе не могло быть и речи.
Это подтверждает донесение американского представителя при миссии Антанты в Польше генерал-майора Дж. Кернана на имя президента США Т.В. Вильсона от 11 апреля 1919 г. В нём говорилось: «Хотя в Польше во всех сообщениях и разговорах постоянно идёт речь об агрессии большевиков, я не мог заметить ничего подобного».
Пользуясь ситуацией, польское руководство в начале февраля 1920 г. предъявило РСФСР фактический ультиматум: вывести советские войска с территорий, до 1772 года находившиеся в границах Речи Посполитой, то есть признать польскими территории, находящиеся западнее Смоленска. Советское руководство отвергло данный ультиматум.
В ответ Ю. Пилсудский весной 1920 г. заключил союз с Симоном Петлюрой, главой Директории несостоявшейся Украинской Народной Республики и в апреле того же года начал полномасштабное военное наступление на Украину. 7 мая польские войска взяли Киев. Но вскоре Рабоче-Крестьянская Красная Армия (РККА) сумела переломить ситуацию и к августу 1920 г. вышла на подступы к Варшаве.
Однако 15 августа поляки совершили так называемое «Чудо на Висле». Советские войска были разгромлены, а РСФСР 8 марта 1921 г. пришлось подписать в Риге унизительный Рижский мирный договор с Польшей, по которому польско-советская граница прошла в 30 километрах западнее Минска. Так территории западных областей Белоруссии и Украины вошли в состав предвоенной Польши.
Однако на этих территориях, именуемых в Польше «Кресами Восточными» (Kresy Wschodnie), пришлось вводить фактически оккупационный режим. Вот что писала польская пресса о ситуации на этих территориях в 1920-1930 гг. Сообщалось, что там ведётся настоящая война с многочисленными «партизанскими бандами». В прессе повсеместно звучали призывы «огнем, мечом и висельницами» навести там порядок, а при необходимости утопить в крови бунтовщиков.
Так, известный польский публицист Адольф Невчинский на страницах газеты «Slovo» заявлял, что с белорусами необходимо вести разговор языком «висельниц и только висельниц... это будет самое правильное разрешение национального вопроса в Западной Белоруссии».
«Gazeta Warshawska» в 1925 г. (№155) писала: «Десятки людей, какие прячутся в пущах, в своих воззваниях заявляют, что они ведут политическую борьбу, чтобы уничтожить польскую оккупацию в Белорусском крае…».
Газета «Rzeczpospolita» в том же 1925 г. сообщала, что: «…если в продолжение нескольких лет не будет перемен, то мы будем иметь там (на восточных крессах) всеобщее вооруженное восстание. Если мы не утопим его в крови, оно оторвет от нас несколько провинций… На восстание есть виселица и больше ничего. На всё тамошнее (белорусское) население сверху донизу должен упасть ужас, от которого в его жилах застынет кровь».
Аналогичная ситуация сложилась и на Западной Украине. Здесь осенью 1930 г. для пресечения антипольских акций по указанию Ю. Пилсудского была проведена акция под названием «пацификация», т. е. «умиротворение». Оно стоило простым украинцам 800 разгромленных сел, 500 сожженных домов и более 2 тысяч человек арестованных.
Всего же только в 1922 г. по архивным польским данным на территории «кресов восточных» произошло 878 антипольских восстаний. Венцом польского правосудия в борьбе с восставшими белорусами и украинцами стало создание в 1934 г. печально известных концлагерей: белорусской Березы Картузской и украинской Бяла Подляски. В данные лагеря без суда и следствия заключались белорусы и украинцы, боровшиеся против польских оккупантов.
Вышеизложенное позволяет утверждать, что «кресы восточные» польскими могут называться лишь условно. Поэтому говорить о четвертом «разделе» Польши в 1939 г. нет оснований.
Соответственно, возникает вопрос. Почему по поводу этого так называемого раздела Польши и отторжения «кресов восточных», как «исконно польских территорий», польские историки и политики претензии адресуют России, а не Белоруссии и Украине, в составе которых данные территории находятся? Россия, именуемая тогда СССР, уже в 1939 г. передала территории «крессов восточных» этим республикам.
